Жанна Ланвен

Акцентировать область шеи было необходимо, так как верхняя часть платья получалась довольно широкой. В начале 1930-х годов у Ланвен шилось много платьев без рукавов, иногда с капюшоном, с треугольным вырезом декольте и высокой талией: «Ясная туманность», «Голубой Дунай», «Апофеоз» или «Кохинор». В этих моделях чувствуется такой же эффект иллюзорной фигуры, как в начале века, когда при помощи позумента получался силуэт, где как бы половина фигуры.

Она возвышалась, словно стояла на постаменте.

Эта форма давала возможность использовать украшения огромного размера и забавную отделку, характерные для стиля Эльзы Скиапарелли. В 1936 году у Ланвен экспериментировали с колышущимися складками и странными формами, как в модели «Расспросы» – черное платье с белым поясом, длинными рукавами и большим воротником почти пятнадцати сантиметров в высоту.

Вечерние туалеты сохраняли радостную свежесть и простоту, сохранялось глубокое декольте, глядя на которое задаешься вопросом, призвано оно скрывать прелести владелицы или обнажать их: «Меланхолия» – черное длинное платье, широкое внизу, сверху украшено сеткой из лент; «Прекрасная маска» – модель того же цвета, с глубоким декольте, украшенным маленькими хитрыми бантиками, которые едва-едва скрывали соски.

Совершенно непохожая на все это мода унисекс, набиравшая обороты, благодаря распространению спортивных костюмов, была названа журналом «Адам» так: «Мода спортивных курортов, придуманная у Ланвен». Цвет и материал – главные ее элементы. «Полотно и лен, немнущиеся ткани прекрасно сочетаются: светлые брюки или шорты с верхом фиолетового, синего, коричневого, серо-бежевого цвета. Дама наденет пляжный комплект – полосатую блузу и короткие брюки “буфф” нового стиля. Для месье – рубашка поло. Она расстегивается на груди, воротник может модифицироваться, отчего рубашка полностью видоизменяется. Ей на смену идет легкий купальный костюм – лучшая, самая удобная и красивая одежда для пляжей юга»[678].

В ателье мужской одежды Ланвен всегда искали новый стиль и новые материалы для мужской одежды. Здесь работали с такой же фантазией и так же виртуозно, как и в женских салонах.

На воображение модельеров иногда влияли политические события, потому что мода не существует отдельно от окружающего мира.

Муссолини, Муссолино, Шпионка и Фриц

Жанна с воодушевлением меняла многое в работе своего Дома моды, время наступило тревожное. Францию, как и почти все страны Европы, поразил экономический кризис, политическая ситуация тоже становилась угрожающей. Общество находилось в подвешенном состоянии. В начале 1930-х годов расцветающий в Италии и Германии фашизм вызывал у одних сильнейшее беспокойство, у других – восхищение, притом что советская угроза все равно воспринималась как нечто гораздо более страшное. В политическом мире назревала очевидная революция.

Крепло ультраправое традиционное крыло. Моррас[679] и «Аксьон Франсез» выдержали ниспровержение папы[680], оставшись верны своим принципам и убежденности в том, что необходимо вернуть ситуацию, в которой страна находилась до 1789 года[681].

Но некоторые представители крупной французской буржуазии, не столь увлеченные историей Франции, призывали применять экстренные меры по выводу страны из тяжелого состояния.

Близкие Жанны не оставались равнодушными. Жан Лабюскьер открыто заявлял о своей симпатии к «Боевым крестам»[682].

Эта организация начала с того, что потребовала отставки всех действующих политических партий. На тот момент она была одной из самых известных националистических групп, демонстрирующих поддержку военного переворота и организованных вооруженных мятежей. Организация объединила бывших соратников и единомышленников, получала поддержку от влиятельных промышленников, среди которых встречались и люди из мира моды, например парфюмер Франсуа Коти, купивший сначала газету Figaro, а потом журнал L’Fmi du people[683].

Из круга ее друзей Жан-Луи Фор был одним из тех, кто консультировал, публиковался, пропагандировал и собирал новых сторонников, что до тех пор казалось против его характера. В начале 1932 года он спросил Леона Берара, не пришло ли время пересмотреть Версальский договор, как предпосылку для любого нового союза. Ответ бывшего министра был откровенным: «Теоретически вечных договоров не существует, но уместно ли сейчас пересматривать условия именно этого договора? Немедленно? Стоит ли нам брать на себя такую инициативу после того, как мы столько раз критиковали недостатки другой стороны? Как вы знаете, это лишь вопрос ловкости, ничего больше. К примеру, по этой теме у меня имеется довольно твердое мнение, несмотря даже на то, что многим оно может показаться реакционным.

Я убежден, изменить условия этого договора должны три-четыре государственных деятеля из разных стран, предварительно подробно обсудив друг с другом весь процесс подготовки этого события. Обсуждение должно проходить тайно, по крайней мере хотя бы в относительном секрете»[684].