Жар костей не ломит (СИ)

— Сэмпай дал отмашку. Не понравились ему движение теней за шторкой. Если бы мы ждали…, - тихо произнес Док, но договаривать не стал. Не было в том нужды и без того понятно, что сказать хотел. — За Диану не переживай, все с ней в порядке: живая, здоровая, пацанов горячим чаем с печеньем поит. Двух непрошенных гостей спеленали, сейчас на полу лежат, глазами хлопают. Из пострадавших один консьерж на входе. Он этих придурков пускать не хотел, так они ему по башке кастетом съездили… Барышне трубку передать? — спросил он вдруг, и не дождавшись ответа, зашуршал динамиком. Спустя мгновенье послышался знакомый до боли голос:

— Василий Иванович?

Ф-у-ух, грудную клетку словно из тисков вынули. Я даже не подозревал, в каком напряжении все это время находился. С той самой поры, когда увидел тело мертвой учительницы на кухонном столе. И вот теперь значит все… Можно выдохнуть и откинуться на спинку кресла.

— Как вы?

— Как я? — переспросила девушка. — Я нормально… я хорошо.

Она явно потерялась от столь простого вопроса: запуталась в нескольких словах, споткнулась и окончательно умолкла. Нет, это нихрена не нормально, это совсем нехорошо.

В динамике вновь зашуршало, после чего трубка голосом Дока сообщила:

— Приезжайте, ждем.

Ждать пришлось недолго. Михалыч гнал по пустому шоссе, выжимая последние соки из-под капота немецкого автопрома. Мчал, наплевав на многочисленные камеры и датчики скорости. Уж кому, как не майору полиции, устраивать скоростные заезды в центре мегаполиса. Узнав, что мужики управились без нас, он лишь устало вздохнул и произнес:

— Я так и думал.

А вот я думал иначе. В глубине души не верил, что все закончится хорошо. Жизнь, она еще та зараза, вечно подкидывает обстоятельства, на которые не способен повлиять. Только стоишь на краю и наблюдаешь, как заживо сгорают люди, как мир катится в тартарары, как судьба лишает тебя ног, и чего-то куда более важного, чем просто два куска плоти. А ты просто смотришь, будучи не в силах ничего изменить, словно в том гребаном сне, с мертвым телом на кухонном столе…

Не помню, как выбрался из машины. Перед глазами играли звёздочки, в висках колотило от подскочившего давления. Кажется, лечащий врач о чем-то подобном предупреждал: резко возросшая подвижность на фоне недельного стационара. А еще доктор рисовал пугающую картину про внутренности, способные выбраться наружу. Пришлось прощупать корсет — вроде нормально, не подтекает.

Травмированного консьержа на месте не оказалось, его пост заняла сменщица — тетка неопределенного возраста. Ей могло быть как двадцать, так и все сорок: в бесформенной одежде, с расплывшимися чертами лица. Причем расплывшимися в прямом смысле слова — женщина страдала избыточным весом.

— А вы быстро, — обрадовалась она, увидев красные корочки. — Ваши коллеги предупредили, что вы уже в пути. Представляете, эти бандиты Олегу голову раскроили и камеру на входе разбили. А на нее, между прочим, всем домом сбрасывались. Это вам не какой-нибудь дешевый ширпотреб, а вещь фирменная, дорогая. Я лично заказывала через фирму-производителя.

Женщина все говорила и говорила, незаметно переключившись на хулиганов, разрисовавших стены подъезда похабными граффити. Михалыч вздохнул и кивнул мне, дескать давай иди, Василий, а я тут как-нибудь сам управлюсь, успокою встревоженную общественность.

— Вы заявление в управляющую компанию писали?

— Шесть раз! Шесть раз писала! У меня даже копии имеются с входящими номерами. Вот, пожалуйста…, - неслось в спину, пока поднимался по ступенькам.

Исшарканная плитка под ногами, рисунок на стене — все те же знакомые зверята из сна: медвежонок с шортами на лямках, кот в сапогах, зайчиха в коротком сарафане. В висках болезненно прострелило — так, что аж в глазах потемнело. Пришлось схватиться за перила, иначе скатился бы вниз по лестнице. Что за напасть…

Нет, Василий Иванович, это не от долгого лежания на койке, и не побочные эффекты от лекарств, это отходняк после пробуждения. После того гребаного сна, который и сном-то назвать язык не поворачивался. Жуткая смесь реальности и кошмаров.

Шатаясь, дохожу до площадки. Вдавливаю кнопку лифта и слышу, как поскрипывая, опускается кабинка. Раздается приятная трель колокольчиков, дверца отъезжает в сторону. А вот и граффити, на которое столь яростно жаловалась консьержка. Нарисовано прямо под стендом, обклеенным пестрыми рекламными сообщениями. Черные буквы настолько искажены, что толком не разберешь — надпись это или рисунок. А может и то, и другое — хрен поймешь этих современных художников.

Очередной перезвон колокольчиков известил о прибытии на шестой этаж. Меня уже ждали: двери квартиры гостеприимно распахнуты, наружу торчит довольная физиономия Бармалея.

— А вот и Василий-быстрые ноги пожаловал, — провозгласил он. — Где вас нечистая носит? Семпай еще когда передал, что в подъезд вошли.

— Консьержка дотошная попалась… Михалыч внизу разбираться остался.

— Боевая баба, — согласился Бармалей и сделал шаг в сторону, освобождая проход.