Жар костей не ломит (СИ)

Был бы Сэмпай, он бы точно увидел, что к чему, острым охотничьим взглядом. Но я не он, поэтому не стал торопиться заходить в комнату. Стволом толкнул дверь, и та поддалась, жалобно скрипнув проржавевшими петлями. Света внутри оказалось предостаточно, чтобы разглядеть стол, пару стульев, кровать с остатками матраса и… Показалось или что-то услышал: едва уловимое, на границе диапазона. Тело отреагировало моментально: плечо вжалось в косяк, а пальцы заметно напряглись, стиснув ребристую рукоять.

Единственное скрытое от обзора место находилось под кроватью. Пришлось приседать на гребаные культяпки… Я это все-таки сделал, а когда выглянул из-за угла — наткнулся на чужой взгляд. Не знаю, что остановило палец на крючке. Раньше бы нажал не задумываясь, а сейчас… Знакомые черты лица — вот мы и встретились снова волчонок. Судьба словно испытывала нас на прочность, бесконечно сталкивая лбами. Ждет, у кого первого не выдержат нервы?

Прокопенко-младший был слишком спокоен для человека, находящегося на мушке прицела. Он просто лежал и смотрел, не предпринимая попыток сбежать или заговорить. Гены легендарного папаши давали о себе знать, а может уже давно был готов к смерти. Жизнь у него такая, рисковая.

На улице послышался шум работающего мотора, а следом прохрипела рация:

— Орель — начинаю движение вниз по улице. Бустах — доложить обстановку.

Всего лишь одно движение пальцем, легкое нажатие…

— Бустах — доложить!

Да твою же дивизию… Что за херня?! Трясущимися пальцами опускаю ствол.

— Бустах Валдаю — второй дом чисто.

— Принял, через полминуты буду у вас.

Живи, волчонок…

Мы не сразу отправились в путь. Командир дал отмашку на пятиминутный перерыв: оправиться, привести амуницию в порядок. Ну и чайку попить на скорую руку, коли таковое желание возникнет.

Желание… Желание было одно — добить гаденыша.

Смалодушничал, Василий Иванович, совсем старый стал. И ладно бы нормальному человеку жизнь сохранил, но Прокопенко — он же зверёныш, с молоком матери впитавший уголовный уклад. Скольких людей кончит, скольких убьет, может и до меня доберется, желая отомстить за гибель дружка.

Почему отпустил? Почему, старый кретин? Я несколько раз порывался вернуться назад, и доделать то, что не смог сразу, но внутри словно стопор срабатывал.

Скрипя старыми досками крыльца, я поднялся следом за командиром и зашел внутрь. В качестве временного пункта размещения выступало административное здание лыжной базы, неплохо сохранившееся для заброшенного объекта. Внутри — целёхонькая мебель: шкафы и стулья. Пластиковые окна, покрытые толстым слоем грязи, скупо пропускали солнечный свет. Пахло сыростью и гнилью, а еще резким запахом пота от наших одежд. Что и говорить, за последние полчаса набегались вдоволь.

— Василий, с тобой все в порядке? — обратился Док, заметив неладное.

Пришлось кивнуть.

— Ох, Василий, не нравишься ты мне.

Я сам себе не нравлюсь, а что поделать… как-то приходится с этим жить.

За окном сноровисто рыкнул второй снегоход и следом в комнату ввалился Дядя Федор. Румяный от морозца, со следами инея на усах. Выдав густой клуб пара, парень протопал в центр зала. Увидев на покрытой трещинами стойке термос, расплылся в широкой улыбке. — О, горячий чаек! С лимончиком… все, как я люблю.

— Показывай, что нашел, — потребовал командир. Пришлось Феди отрываться от кружки и демонстрировать собранные с тел убитых трофеи.

— Ерунда всякая, даже взять нечего — посетовал он на собственную неудачу. — Дешевые китайские пукалки, которым цена на черном рынке — рубь.

Командир взял один из лежащих пистолетов на стойке, задумчиво покрутил в руках, щелкнув затвором.

— Ну а ты что хотел, — наконец произнес он. — Ребята явно не профессионалы, что нашли, то и купили.

Прав был командир: не походили убитые на бойцов, больше на залетных хлопцев, попавших не в то место и не в то время. Интересно, что они здесь забыли, да еще и с Прокопенко в придачу.

Стоило вспомнить о последнем, как настроение мигом улетучилось. Отпустил гниду… а мог бы допросить. Хотя почему это мог? Вернуться не поздно, куда он с лыжной базы денется, окруженной глубокими сугробами и лесом. До ближайшего поселка семь километров — пешком долго добираться будет, если только не сообразит среди мусора годные лыжи найти.

Пора исправляться, Василий… Пальцы до боли сжались в кулак, и я понял, что обязательно скажу командиру. Еще минута и переселю из неоткуда взявшуюся слабость, потому что по-другому нельзя. И плевать на орущую внутри чуйку: «оставь парня в покое, оставь». Есть железные правила, написанные кровью тысячи бойцов, а остальное — пустая лирика…

— Командир, почему Око не выходит на связь? — Федя с шумом отхлебнул горячий чай. Пальцы, обхватив крышку термоса, пытались согреться после мороза.

— Ты что-то хочешь от Мамона?

— Ничего не хочу, просто странно это. Каждые пять минут доставал, а тут тишина в эфире.

— Просто-просто…, - командир вытянул руку, направив ствол трофейного пистолета в голову парня. — Просто ты не должен был ехать с нами, Федя.