Жар ледяного сердца

– Я бы очень хотела, чтобы он вернулся, – добавила вполголоса, но оглянулась и заметила, что слуги рядом нет.

Тряхнула головой, отгоняя виденье. Не хватало еще разговаривать самой с собой! Поежилась и снова посмотрела на небо: раз Вильяр обещал быть с ней, значит, так и будет. Надо просто подождать.

***

Ожидание затянулось. Время песком утекало сквозь пальцы, а вестей о супруге не приходило. Поначалу Атиль еще рыдала в подушку ночами, всматривалась в небо во время прогулки по стенам днем, а ближе к осени поняла, что сил на волнения просто не хватает. Вильяр остался огромной незаживающей раной, но повседневные дела служили неплохим обезболивающим. С каждым днем поход по стенам давались все тяжелее, магия требовала все больше усилий, постоянно хотелось спать, и к боли от потери супруга прибавилась обида. Вильяра не было рядом именно тогда, когда его жене больше всего на свете требовалась помощь.

Дни Атиль походили один на другой. Утром она осматривала стены, потом, если не отвлекало управление градом, садилась за перевод добытой в библиотеке айшала книги или изучала местное хранилище мудрости в надежде найти хоть что-то о маге, который придет с Роммахом. Ближе к вечеру занималась подготовкой комнаты для родов. Иногда сама варила нужные зелья. День рождения малыша приближался, и Атиль все чаще ловила себя на излишней подозрительности.

Она легко доверяла управление градом советникам, но все касающееся ребенка предпочитала делать без лишних глаз и ушей. Лишь позволила Эдору подобрать ей людей для охраны в самый важный день, и то потому что не чувствовала в себе ни желания общаться с посторонними мужчинами, ни сил погружаться в сплетни, слухи и хитросплетения отношений благородных семейств.

Последняя неделя лета выдалась особенно жаркой. Солнце будто жаждало выдать тепла на два сезона вперед. На рассвете Атиль прогуливалась по стенам, а днем отсиживалась в прохладном кабинете, мысленно радуясь прозорливости архитекторов. Те, кто выбирал место для комнаты, явно знали, что делали. Здесь было уютно и в жару, и в холод, и никуда не хотелось уходить.

Времени на магические изыскания было с избытком. Городские дела почти не отвлекали: жара действовала и на жителей. Все будто погрузилось в долгую полуденную дрему. Перевод книги подходил к концу, и чародейка с досадой констатировала, что ничего дельного в трофее не оказалось, множество бесполезных мелких заклинаний, и только. Интересными были только слова для обмена с богом, но со стороны они казались слишком сложными и дорогими, чтобы пробовать их без большой надобности.

В кабинет постучали и, не дожидаясь разрешения, вошел Эдор. Поклонился и протянул Атиль конверт. Поймал загоревшийся взгляд чародейки и поспешил пояснить:

– От господина Роммаха.

Атиль нахмурилась, но принялась разрывать толстую бумагу. В конце концов, чем ей может повредить обычное письмо?

На стол выпали три знакомые монеты. Она покачала головой, извлекла сложенный вчетверо лист и развернула:

«Госпожа Атиль, – писал Роммах таким же неровным, как его характер, почерком, – спешу поделиться с Вами неприятной новостью. В нашем замке стали появляться странные монеты. Я вложил несколько в письмо, чтобы Вы понимали, о чем именно речь. Мы с братом покопались в старых книгах и нашли кое-что интересное. Монеты эти возникают, когда какой-нибудь из ныне живущих магов призывает к себе в услужение чародея из прошлого. Везде, где появляется мертвец, он оставляет эти медные кругляшки. Пропасть кратно увеличивает силы мага и оберегает его, а монеты нужны, чтобы в важный момент порождения могли найти мертвеца и прийти на помощь. Эти медяки – что-то вроде сигнального огня. Как только их набирается семь и больше, можно смело ожидать визита порождений. Будьте осторожны, не копите их у себя ни в коем случае!

С уважением и великой любовью, Ваш скромный сосед чародей Роммах»

Атиль выругалась и в сердцах ударила кулаком по столу. Надо же было быть такой дурой! Роммах, скотина, просто докинул ей недостающих монет, чтобы спровоцировать порождения.

– Когда принесли письмо? – поинтересовалась она, еще надеясь на чудо.

– Перед обедом, госпожа, – опустил глаза Эдор. – Отлежалось немного в магическом хранилище, и я принес его вам.

Атиль захотелось разреветься. Они всегда так делали, если не было указаний доставить послание срочно. Хранилище обезвреживало чужую магию, но сегодня промедление было так некстати! Вздохнула, заставляя себя собраться с мыслями. Если есть возможность что-то сделать, надо попытаться.

– Вот что, Эдор, – она взяла присланные монеты и протянула их слуге, – возьмите их и…

По ушам ударил вой горна. Противный, тоскливый, не сулящий ничего хорошего. Атиль тряхнула головой, отгоняя дурацкие мысли о смерти в схватке, и продолжила речь.

– И отправьте кого-нибудь сбросить их на синие стены.

Эдор кивнул, Атиль грустно усмехнулась и поспешила к двери с вороном на ручке. Намечалась еще одна жаркая встреча с порождениями. И следовало сделать все возможное, чтобы она стала не последней.