Жар ночи

— Да уж, твоя комната оказалась явно поинтереснее моей, — попытался пошутить Трент, но надтреснутый голос показал, что ему не до веселья.

Грудь Коннора ходила ходуном, хотя больше от гнева, чем от напряжения.

— Вот такого рода дерьмо и вынуждает к неповиновению!

Почти каждый мог бы сказать, что роль вожака бунтовщиков плохо вяжется с его легким, добродушным характером, и был бы прав. Да что там, Коннору самому с трудом верилось, что он решился на такой шаг. Однако слишком уж много накопилось проклятых вопросов, а все привычные ответы оказались настоящим враньем. Да, конечно, он был мужчиной, предпочитавшим незатейливые радости жизни, как сам любил говорить: выпить, потрахаться да подраться. Но теперь он ступил на эту зыбкую почву без сомнений и колебаний.

Коннор видел свой долг в том, чтобы защищать других — как Спящих, так и своих товарищей, Стражей. Последних были тысячи, и они обладали разными возможностями и способностями. Одни, нежные и заботливые, предлагали Спящим комфорт и успокоение, другие, веселые и игривые, дарили им во сне азартные развлечения. Кто-то был Целителем, кто-то — Пестующим. Коннор принадлежал к Избранным Воителям. Он сражался с Кошмарами и защищал свой народ. И если его нужно защищать еще и от Старейших, значит так тому и быть.

— Проникновение в храм теперь уже не скрыть, — заметил капрал.

— Это точно, — согласился Коннор, — и пытаться не стоит.

На самом деле он даже хотел, чтобы Старейшие осознали, что об их тайнах уже известно. Хотел, чтобы они начали озираться и нервничать. Хотел, чтобы они ощутили такую же неуверенность, какую испытал он сам. Уж по крайней мере, этого он был вправе потребовать с них за то, что по их милости посвятил всю свою жизнь служению неправому делу.

В комнату в сопровождении двоих Избранных Воителей вбежал Уэджер.

— Ни хрена себе! — воскликнул он, вляпавшись в лужу крови. — Это еще что такое?

— Откуда я знаю, — скривился Коннор.

— Ага, — согласился Уэджер. — Воняет. А кроме того, это, как мне кажется, могло привести в действие сигнал тревоги. Думаю, подкрепление уже летит сюда со всех ног, так что самое время сваливать.

— Удалось извлечь что-нибудь полезное из базы данных? — спросил Коннор, беря с одной из стоявших у стены тележек полотенце и пытаясь стереть с кожи и одежды липкую, похожую на кровь субстанцию.

— Я скачал все, что смог. Конечно, с этим можно было бы разбираться веками, но я постарался сосредоточиться на файлах с наиболее интригующими названиями.

— Надеюсь, этого хватит. Уходим.

Соблюдая прежние меры предосторожности, воины покинули здание храма. Они внимательно озирались по сторонам, однако никто не заметил Старейшего, чье темно-серое одеяние надежно маскировало его в тени.

Так никем и не увиденный, он стоял молча.

И улыбался.

ГЛАВА 2

— Где лейтенант Уэджер? — спросил Коннор, озирая подводную пещеру, что служила базой недовольных политикой Старейших.

Над их головами на сотнях плоских экранов, словно фильмы, разворачивались события, происходившие в сознании тысяч медиумов-Спящих, не пребывавших в настоящем сне. Подвешенные в Сумерках, они скорее бодрствовали, чем спали, однако были далеки от полного понимания происходящего.

Люди называли процесс внушения подсознательных мыслей гипнозом, однако, как ни назови, суть дела сводилась к возможности наблюдения и контроля, осуществлявшихся из этой пещеры. Старейшие отслеживали их и не позволяли Кошмарам использовать потоки подсознания для проникновения в пространство смертных.

— В задней части, командир, — доложил Избранный Воитель, стоявший на страже у водоема, — единственный известный вход и выход.

Кивнув, Коннор повернулся и зашагал по каменному тоннелю. Проложенный в самом сердце горы, он, казалось, не имел конца и к тому же не позволял ориентироваться благодаря множеству — тысячам! — боковых арочных проемов по обе стороны. За каждым из них находились похожие на трубки стеклянные емкости, в которых пребывали в состоянии своеобразного стаза потенциальные Старейшие. Кто же попадает в эти емкости и почему содержится в таком состоянии, еще только предстояло выяснить.

Честно говоря, Коннору от всего этого было не по себе. Он испытал глубочайшее потрясение, поняв, что прожил века, не имея реального представления ни о мире, в котором живет, ни о Старейших, которые этим миром правят. Сейчас ему становилось тошно при мысли о том, как отмахивался он от предложений Эйдана задуматься насчет многого из того, что оставалось необъяснимым. Он просто отказывался замечать то, что издавна не давало покоя его другу.

Быстрые, энергичные шаги Коннора, направлявшегося по тоннелю к своему заместителю, эхом отдавались от каменных стен. Наконец он добрался до самой большой пещеры. Впрочем, применительно к ней слово «большая» имело смысл лишь в плане сравнения с другими подземными помещениями.