Жаркое лето

— Понимаешь, трое суток не смыкаю глаз и забыл, когда ел, — заговорил он сипловатым голосом, прихлебывая из стакана холодный чай. — Я только что вернулся от Кирпоноса. Дела под Киевом складываются, прямо скажу, неважнецкие. Мотопехота гитлеровцев дошла до ирпеньской поймы. Представляешь, что это такое? Еще один скачок — и они окажутся у стен города. Хотят гитлеровцы любой ценой взять Киев. Видно, понимают, что Украину не покорить, если не взять ее столицу — святыню народа.

Михеев тяжело потянулся, взял папиросы на столе.

— Курить будешь?

— Спасибо, Анатолий Николаевич, в машине накурился.

Комиссар быстро чиркнул спичкой, прикурил, затянувшись дымом, с трудом преодолел кашель.

— Гитлер приказал командующему войсками группы «Юг», генералу Рундштедту, во что бы то ни стало взять Киев. Он сам хочет принимать парад своих головорезов восьмого августа на Крещатике. Видишь, куда этот недоумок хватил! Даже день назначил!

Комиссар в сердцах положил недокуренную папиросу, тяжело стукнул кулаком по столу:

— Не бывать этому! Понимаешь, не бывать!

Чувствовалось: нервы комиссара натянуты до предела. Он опять взял папиросу, закурил.

Пономаренко, указывая рукой на раскрытый портсигар, спросил:

— Можно, и я с вами за компанию? Нервы тоже сдают...

— Бери, бери, хоть дымком отведем душу.

Михеев достал из ящика стола голубую папку, положил перед собой.

— Николай Иванович, я знаю, что у тебя в части личного боевого состава почти не осталось, все брошены на защиту города. Но нам надо провести сложную и ответственную операцию. Где ты возьмешь людей, это твое дело, но задачу решить надо. Вот за этим я тебя сегодня и пригласил.

— Слушаю!

— Тут дело такого рода. Есть сведения: в район Нежин—Бровари—Борисполь заброшен десант диверсантов из отряда отъявленных головорезов «Нахтигаль». Это отпетые подонки-бандеровцы. Понимаешь, националисты зашевелились, хотят, как у фашиста Франко в Испании, создать пятую колонну. Ну, не мне тебе говорить, что они могут в нашем тылу натворить. Будут взрывать мосты на дорогах, следить за передвижением наших войск, грабить, убивать, короче говоря, наводить страх на людей. Один такой подлюка столько может натворить, что на переднем крае и полку такое не под силу. Поэтому нам с вами надо создать оперативную группу и уничтожить этих ублюдков.

Комиссар протянул Николаю Ивановичу розовый, просвечивающийся на свет листочек.

— Здесь указан примерно район высадки диверсантов. Когда разработаете план операции, сразу же мне доложите. Но медлить, повторяю, нельзя. Время не терпит. Задача ясна?

— Так точно, товарищ комиссар, простите, Анатолий Николаевич!

Михеев улыбнулся, пожал Пономаренко руку:

— Желаю удачи!

Над городом робко проступал рассвет, когда Пономаренко отъехал от наркомата. Ночной Крещатик без света казался пустынным, настороженным. Смутно серели баррикады из мешков с песком, оставляя узкие проезды для машин. Рядом с ними виднелись железные скелеты противотанковых рогаток. У стадиона «Динамо» замелькал синий огонек фонарика ночного патруля. Проверка документов заняла не больше минуты. Шофер с места дал полный газ, и эмка рванулась по гладкому булыжнику наверх, к Лавре. Пономаренко попросил ехать потише. На востоке матово белело небо, и оттуда лился зеленоватый свет — предвестник утренней зари. Несмотря на ранний час, у подъездов домов, в сводчатых арках уже маячили люди. Фронт был рядом, и люди поднимались рано.

Проскочив трамвайные пути, машина резко свернула к казармам. Часовой на проходной, увидев автомобиль командира, быстро открыл ворота. Во дворе не было ни единой души, лишь на крыше казармы, на деревянной площадке у спаренных пулеметов, слышался тихий разговор зенитчиков.

Поднявшись к себе в кабинет, подполковник почувствовал усталость во всем теле. Он достал из тумбочки банку консервов и пачку галет — полевой паек. Поставил на электрическую плитку чайник.

За завтраком он стал обдумывать план предстоящей операции. Сейчас в казармах размещался всего один батальон недавно мобилизованных красноармейцев. Весь боевой состав части находился на переднем крае под Ирпенем, в укрепрайоне. Так что людей в обрез, но приказ есть приказ, и его надо выполнять.

Неожиданно в дверь кабинета постучали. Вошли старший батальонный комиссар Борисов и начальник штаба майор Ершов.

— Доброе утро, Николай Иванович, — Борисов крепко пожал руку подполковнику, — чем нас порадуете?

— Радости мало. Воевать будем, комиссар, — с ноткой строгости в голосе сказал Пономаренко. — Получен приказ об уничтожении диверсантов, заброшенных в наш тыл. Вот прочтите документ.

Пономаренко протянул розовый листочек начальнику штаба.

— Получил от комиссара. Разрабатывайте немедленно план боевой операции. Через час мы должны доложить о нашем решении начальству.

— Все ясно, Николай Иванович, разрешите выполнять?

Неожиданно в окно долетел пронзительный звук сирены. И тотчас же резко и отрывисто застучали зенитные орудия во всех концах города. Пономаренко посмотрел на наручные часы:

— Пять минут не дали хлопцам доспать, проклятые фрицы, раньше времени «подъем» устроили.