Жаркое лето 82 года

Продолжаю опекать Н. до посадки – сейчас ему надо успокоиться, не забыть выключить все тумблеры системы вооружения и сконцентрироваться на безопасном приземлении… Ведь полёт заканчивается в капонире, когда ты спускаешься из кабины самолёта на землю… А до этого, как показывает история происшествий, можно наделать много глупостей.

«Скайхок» перед посадкой. © [битая ссылка] www.iaf.org.il

В капонире меня ждут оружейники – их лица озаряются широкими улыбками, когда они видят пустые от ракет кассеты. Значит, с самолётом всё в порядке, и они были правы…

В автобусе встречаюсь с Н. – он выглядит виноватым. По правде сказать, он прав: ему надо бы немного походить с повешенным носом. Но я готов промолчать об этом на разборе полётов – ведь видно, что парень осознал свою ошибку и всё остальное в этом непростом полёте сделал как надо… Поэтому, уже в здании эскадрильи, «забыв» о потере визуального контакта, вместе с Н. и сержанткой разведки эскадрильи, которая записывает всё для последующего доклада в Штаб ВВС (который пару дней назад озаботился о таком сборе информации), прохожу по этапам и деталям полёта.

Спускаюсь в КП эскадрильи и докладываю дежурному руководителю полётов результаты, в том числе и про пушечную атаку на зенитку. Спрашиваю про новости, слышу, что сирийцы подняли свои истребители, пытаясь помешать нашим атакующим «Скайхокам» и «Фантомам», но их, как и планировали, перехватили четвёрки наших F-15 и F-16, и в разгоревшихся воздушных боях были сбиты десятки МИГов без единой потери наших истребителей. Молодцы ребята, да и только…

Наши войска подошли к Бейруту на западе Ливана, наши бронетанковые части схлестнулись с сирийскими и теснят их на востоке южного Ливана, сирийские ракеты ПВО в Ливане уничтожены, сирийские истребители горят в небе от наших… Большой нужды в наших полётах пока нет… И дежурный руководитель полётов посылает меня поесть и отдохнуть – я не планируюсь в полёт в ближайшее время, может быть, дежурство на вылет ближе к вечеру, в зависимости от «таблицы справедливости» в КП эскадрильи…

По дороге в столовую, которая стала нашим клубом, вижу, как Н., немного рисуясь, рассказывает о нашем полёте сверстникам и «первоклашкам». Те впечатлены, особенно от моей зенитки… Через некоторое время ко мне начинают приставать с расспросами – как и почему я решил это сделать так, как сделал. Начинается дискуссия о том, какова эффективность наших 30-мм снарядов против разных типов целей, как правильно использовать наши бортовые пушки, чего надо остерегаться и так далее.

Замечаю, что в «клуб» входит Кац – мой одногодок, «моложе» меня на два выпуска Лётной школы, резервист и студент, как и я, первого курса математики. Мы с ним проводим много свободного от полётов времени вместе, обобщаем наше понимание алгебры и дифференциальной математики – они в университете Бар Илан учатся по другим книжкам, нежели мы в Иерусалиме, и мы находим полезным друг для друга сравнивать конспекты.

Почему-то он выглядит немного ошеломлённым. Спрашиваю: «Что случилось?»

Вместо ответа он вытягивает вперёд руку с зажатым кулаком и открывает его. На его ладони лежит крупнокалиберная пуля тяжёлого пулемёта. По её виду, особенно по бороздкам на её поверхности, ясно, что её выстрелили.

Спрашиваю: «Откуда?»

Кац, отстранённо, как будто бы речь не о нём, отвечает: «Залетела ко мне в кокпит…» Видя моё немое недоверие, он разгорается и уже с более осмысленным взглядом продолжает: «Над целью, восточнее Цидона, над горами, вдруг чувствую удар и слышу свист ветра в кабине. В первый момент не понял, что произошло. Потом вижу, что самолёт летит нормально, всё работает, и успокоился. Но в лицо свистит! Смотрю – в боковом левом козырьке фонаря дырка, а на панели вот эта пуля… Я беру её в руки и сквозь кожу перчатки чувствую, насколько она горяча!»

Потом Кац задумчиво добавляет: «Как видно, она была на излёте. Счастье, что в двигатель не попала… Или мне в голову». И, вновь погрузившись в себя, выходит из столовой.

В дискуссиях о происшедшем незаметно летит время, как вдруг меня зовут к телефону. Звонят с КПП авиабазы. Оказывается, мой отец не стерпел и, прихватив жену, приехал меня навестить. А заодно привезти смену белья и дополнительную пару носков. Что было очень кстати.

Но дальше КПП его не пустили – всё-таки идёт война и авиабаза воюет… Пришлось «пикниковать», сидя на багажнике машины… Папа хотел знать всё – что делал, куда летал, как было, с кем летал и тому подобное… В том числе участвовал ли я во вчерашней операции… Я обходился полуфразами, пытаясь уйти от деталей – не всё ему следовало знать, а то стал бы чересчур волноваться и волновать маму…

Так я нежданно-негаданно провёл пару часов этого непростого дня в семейной обстановке…

Когда я возвращаюсь с КПП, день уже заканчивается и нас посылают спать – назавтра планируются полёты.