Жатва Дракона

Это было своеобразное имя для человека, и Квадратт сообщил, что этот человек говорил, что прожил с этим именем пятьдесят лет и слышал все возможные шутки о нём и не находил их забавными. Он был хорошо известен как достопочтенный Гамильтон Фиш младший, конгрессмен от двадцать шестого района Нью-Йорка. Он происходил из старой семьи землевладельцев в долине реки Гудзон. Его отец был конгрессменом перед ним, и его дед входил в два кабинета президента Гранта. Громадина ростом под два метра, с блеском игравший в футбол в Гарварде. У него было тяжелое лицо с черными темными бровями. Ланни сказали, что он глуп. Теперь, наблюдая за ним и слушая его, агент президента решил, что Хэм точно знает, чего хочет, и добивается этого со всей энергией и способностями.

У него было богатство, и он верил в богатство и в его право править миром. Он считал, что богатые люди были подготовлены для управления, и что жадная и невежественная толпа должна была силой или обманом приведена к послушанию. Короче говоря, он был английским тори старого стиля, перемещённый в округ Датчесс, штат Нью-Йорк, где его предки создали "гнилое местечко"⁶⁶ восемнадцатого века. Три округа, которые входили в район, были сельскохозяйственными, а их города были небольшими. Богатые фермеры, многие из которых были "фермерами-джентльменами", что означало, что они не работали, были республиканцами, и они вкладывали средства и поддерживали хорошо функционирующую политическую машину. Эта машина знала, как вести учёт избирателей и подсчет бюллетеней, и поэтому Хэм отбывал свой одиннадцатый срок в палате представителей. Как ни странно, в этот округ входил сам Франклин Д. Рузвельт, владевший деревней Гайд-Парк. "Этот Человек" мог руководить Соединенными Штатами Америки, но он никогда не мог бы управлять округом Датчесс!

В плуто-демократии политика - это искусство обмана избирателей, поэтому достопочтенный Хэм никогда не скажет, что он ненавидит профсоюзы и предлагает ударить по ним. Он говорил, что красные замышляют захватить Америку. Около пятнадцати лет назад он добился назначения себя председателем комитета по расследованию коммунистов. Его определение этого термина было довольно расплывчатым и включало всех, кто предлагал какие-то изменения, рассчитанные на сокращение пропасти между богатыми и бедными. Хэм путешествовал по всей Америке, вызывая таких людей для дачи свидетельских показаний в суде и жестоко запугивал и высмеивал их. Он ожидал стать президентом на основе этой государственной службы. Для него было источником бесконечного досады, что его Демократический противник, владелец Крум Элбоу⁶⁷, сумел выйти впереди него.

XI

У патриотического конгрессмена была интересная история для рассказа гостям на этом скромном ужине. Он только что вернулся из поездки в Европу, в ходе которой он посетил ведущих государственных деятелей и рассказал им о своих взглядах. Он публично заявил о своей вере в то, что претензии Германии были справедливыми, и рекомендовал провести тридцатидневное перемирие, в течение которого могут быть рассмотрены причины разногласий с Польшей. Теперь, конечно, упрямые поляки платили штраф за отказ от его совета. Хэм был гостем Риббентропа в замке Фушль, который виноторговец экспроприировал у еврея. Но, возможно, мисс ван Зандт в ее замке на Пятой авеню не знала этих деталей. Фушль был недалеко от Берхтесгадена, и Ланни сказал: "Я был там всего через пару дней после вашего отъезда". Но Хэм пропустил это замечание мимо ушей. Возможно, оно могло бы принизить его собственный престиж. А ему нужно было все, что он мог получить прямо сейчас. Это было время отчаянной опасности, которую долгое время предсказывал не обладающий чувством юмора бывший футболист.

"Если Рузвельту удастся прогнать этот законопроект, мы окажемся в войне в течение года", – объявил он, и три пожилые женщины вздрогнули, как одна. Они поспешили присоединиться и поддержать различные организации "матерей", несмотря на то, что у них не было ни сыновей, ни внуков, которых было надо спасать. Хэм рассказал о другой организации, которую сформировали он и другие конгрессмены, и которую они назвали длинным именем: Национальный комитет невмешательства Америки в зарубежные войны. Ланни раскопал в Детройте одно любопытное обстоятельство, что коммунисты присоединились к этому комитету! Они тоже стали пацифистами! Но, конечно, он не сказал бы об этом. Он слушал с уважением, как достопочтенный Хэм рассказывал о речи, которое он собирался произнести в палате представителей, и о выступлении по радио, который он хотел бы провести, если удастся собрать деньги. Он произнёс почти все свои задумки между бульоном и кофе, а остальное на верхнем этаже в гостиной со старомодными диванами и другой такой же мебелью и камином с угольной решеткой, который не допускал осенний холод до костей трех престарелых старых дев.