Жатва Дракона

Ланни сказал, что он будет очень рад встретиться с французскими военными и рассказать им об истребителях, что является делом его отца и, кстати, барона. Но что касается предложений по Германии, то это работа для дипломатов. Шнейдер ответил, что он пробовал дипломатов, самых лучших, которых мог найти, но они потерпели неудачу.

Ланни ответил: "Мне кажется, что прежде чем кто-либо подступится к Гессу или фюреру, французы должны решить, что они готовы уступить. В настоящее время мне кажется, что в этой стране и в Британии царит хаос мнений". Другой грустно признался, что так оно и есть. Только нацисты знали, чего они хотят, и они начали это получать без всякого уважения к установленным правилам вежливости и конвенциям Европы.

II

Во Франции наступили грустные дни. Дни холода, дождя и почти без солнечного света. Дни страха и неуверенности в душах французов. Было введено затемнение, хотя и не такое строгое, как в Лондоне. Уличные фонари закрасили в синий цвет. Надо носить противогаз, куда бы ни шли, и помнить о местонахождении ближайшего убежища. В помещении надо встать лицом к стене, по теории, осколки оконного стекла скорее ударят по спине, чем по глазам. Прошли недели, месяцы, а бомбардировщики не прилетали, постепенно эти меры предосторожности смягчались. Но некуда было деться от неудобств, дефицита и самого худшего, от сомнений и падения духа.

Средний француз не хотел войны, и вряд ли мог поверить, что он в ней находится. Он мог найти так много причин, чтобы в ней не участвовать, и жил в надежде, что каким-то образом "они", высшие силы, найдут способ вытащить его из неприятностей. Большая часть газет, которые он читал, выступала против войны или, во всяком случае, возлагала на нее вину на группы, контролирующие правительство. Даже социалисты не могли решить, как далеко они хотели зайти или в каком направлении. Их газета, Le Populaire, так решила проблему, разделив свою редакционную страницу пополам, одну "жесткую" и другую "мягкую", одну для того, чтобы осуждать Гитлера, а другую, чтобы найти с ним какой-то компромисс.

Позиция красных была еще более бесперспективной для будущего Франции. Коммунистическая партия провозгласила, что это еще одна капиталистическая война и что отечество французских рабочих - это Советский Союз. Правительство ответило, объявив вне закона партию и бросив сотни её лидеров в тюрьму. Результатом этого было лишение Ланни одного из его источников развлечений, а также информации. Дядя Джесс Блеклесс исчез вместе со своей женой. Полиция совершила набег на его квартиру, захватила бумаги и поставила печать на дверь. Возможно, что его племянник нашел бы его, если сделал запросы в правильном квартале, но он не мог позволить себе рекламировать свои красные связи. Он догадался, что Джесс отправился в Москву, и это предположение оказалось правильным.

III

Для la patrie было нелегко понять, что его самая важная политическая партия с несколькими миллионами приверженцев ушла в "подполье" и выступала против национальных интересов. Красные были самыми неутомимыми пропагандистами, и везде, где на фабриках рабочий роптал на 72-часовую неделю, был "товарищ", шептавший: "Это еще одна капиталистическая война". В траншеях для солдата, жаловавшегося на однообразную пищу и компенсацию в два с половиной цента в день, всегда находился кто-то, кто мог бы направить его горечь против этих грязных свиней, не немцев, а политиков дома.

И, конечно же, вражеские агенты работали день и ночь. Немцы по национальности в этом не участвовали, но они создали сложную машину и назначили на свои места французов. Ланни знал многих из этих людей, и он знал, как приходят деньги через Швейцарию, Бельгию и другие нейтральные страны, в том числе и из страны Ланни. Банк международных расчетов в Цюрихе все еще функционировал, и у бизнесменов остался почетный девиз "бизнес как обычно". Французская продажная пресса все еще получала свои "конверты", и даже были газеты, которые не имели спроса, но печатались большими тиражами и раздавались бесплатно. Излишне говорить, что все они звучали гуманным образом, подчеркивая тот факт, что война - очень злая вещь, и что матери любят своих сыновей и не любят, когда их убивают ради les bellicistes, поджигателей войны, в основном политических авантюристов и торговцев смертью.

В первые дни нападения на Польшу французские войска выдвинулись к долине Саар, используя изощренный способ обезвреживания мин, пуская впереди войск стада свиней. Немцы отступили без сопротивления. И после того, как Польша была вычищена, французы задумались и поняли, что их превосходят численностью и атаковать германские укрепления будет очень дорого. Генерал Гамелен, командовавший войсками, вспомнил свое собственное предупреждение и вернулся под защиту своего Мажино.