Жатва Дракона

Значит, у них появилось что-то еще, кроме картин, о чём можно было говорить. Ланни не задавал никаких личных вопросов о мисс Крестон. Но теперь он узнал, что она была из Балтимора, дочерью сестры Реверди Холденхерста. Она ничего не говорила о своих родителях, или почему она уехала из дому, что необычно для южных дам. Она сказала, что несколько лет назад была на одном из круизов Ориоля, и Ланни упомянул, что Реверди пригласил его в путешествие в Штаты. ''Боюсь, вы нашли бы это путешествие довольно медленным'', – заметила она.

Она спросила, кто был на борту, и он назвал нескольких гостей, людей, которых она знала. Он упомянул Лизбет, но, конечно, не сказал ничего о заговоре своей матери и ее друзей, которые огорчили его. ''Очень милый ребенок'', – заметил он. И женщина ответила: ''На данный момент она должна быть больше. Боюсь, она немного испорчена''.

''Она обожает своего отца'', – возразил Ланни с обычной любезностью.

– Она должна знать, что он несчастливый человек, он хотел бы сделать что-то полезное, но его желания превышают его возможности. Я думаю, что это верно для всех членов нашей семьи.

''Я не знаю'', – галантно сказал Ланни. – ''Если бы меня спросили о вас, первое, что я должен был сказать, что вы точно знаете, что вы можете сделать, и делаете это''.

Женщина улыбнулась смелой улыбкой и ответила: ''Это означает, что вы прочли один из моих коротеньких рассказов, но вы никогда не видели кипу рукописей дома, не говоря уже о всем пепле!''

V

Герр приват-доцент опасался задержек с публикацией своего интервью, потому что всё, что касалось фюрера, должно было быть передано сотруднику его штата, который специально был назначен для этой цели. Но очевидно, что неизвестный персонаж был дружелюбен к американскому гостю, потому что разрешение было предоставлено немедленно, и интервью появилось в Фёлькишер беобахтер. Это была собственная газета фюрера, издаваемая его близким другом герром Амманном, который также издавал Майн кампф и огромное количество другой партийной литературы. Отсюда фюрер получил свой доход. Поэтому он мог сказать, что он не получает зарплату в качестве рейхсканцлера и тем самым повышал свою репутацию святости.

Интервью с герром Ланнингом Прескоттом Бэддом было сдержанным и достойным, и даже мир искусства из слоновой кости не мог назвать его льстивым. Там был представлен факт, что Ади Шикльгрубер любил искусство, и прикладывал все усилия, чтобы поощрить его. Его вкусы были ограничены и несколько обычны, но в пределах такого вкуса было много хорошего, и Ланни говорил об этом. Включая работы Марселя Дэтаза. Рассказ о них немецкой публике был деньгами в карман Ланни. Он не возражал, чтобы власти, заведующие искусством, подозревали, что это было его мотивом помимо восхваления фюрера. Он хотел сохранить себя в тесном контакте с внутренним кругом и продолжить свои визиты в Бергхоф и в офис в здании Новой канцелярии на Вильгельмштрассе.

"Все" читали эту статью, а те, кого Ланни встречал, хвалили ее. Он купил пачку номеров газеты и отправил их по почте. Один – авиапочтой Робби, чтобы сообщить ему, что происходит, и один – Герингу в Сан-Ремо, чтобы сообщить ему, какого компетентного эксперта по искусству он имел. Номера также Курту и Лили Молдау и другим немцам в Париже. Форресту Квадратту в Нью-Йорк и другим нацистским агентам и сочувствующим там. Это был шанс закрепить отношения с множеством людей, которых он мог бы использовать. У него будет несколько номеров в запасе для использования в тех случаях, когда и где бы он ни попытался объявить себя в качестве друга Neue Ordnung.

Естественно, он послал номер и Лорел Крестон. Ее немецкий язык был далек от совершенства, но она схватит суть, и любой человек в пансионе был бы рад помочь ей. Он не вручил номер ей лично, потому что он торчал рядом с отелем, на случай, если позвонит Монк. Между тем он вел воображаемые споры, в которых статья приводила ее в бешенство, и она называла его противным нацистом. Он забавлялся тем, что позволял ей изливать ее раздражение, а затем раскрывал ей правду, видя ее ужас и принимая ее извинения. Всё это, конечно же, в его воображении.

Как ни странно, эта последовательность сцен была совсем не новой для Ланни. Поскольку это был способ, предложенный Ниной Помрой-Нилсон, одной из его старых друзей, как он мог бы найти себе жену. Он встретит какую-нибудь женщину антинацистских взглядов, и она будет сердиться на него и будет спорить с ним. Он будет ее слушать с уважением и постепенно позволит ей обратить себя. Пока он не узнает ее достаточно хорошо, чтобы доверять ей, и быть уверенным, что он ее любит. И вот волшебная развязка! Он расскажет ей правду о себе, и они схватят друг друга за руки и будут счастливы навсегда.