Жажда

– Тогда зачем нужны такие таинственные свидания? – поинтересовался я. – Едва ли вы встретились с этой особой для исповеди и наставления.

– А вот это уже не ваше дело! – ответил отец Василий с раздражением, совсем не подобающим слуге Господа.

Похоже, он решил, что еще не все потеряно, и попытался изобразить праведное возмущение. Поздновато, батюшка.

Его взгляд остановился на моих глазах. Священник заметно побледнел, рот его приоткрылся, губы затряслись. Он издал весьма странный свистящий звук и быстро перекрестился.

– Бес! – прошептал отец Василий, не сводя с меня взгляда. – Изыди, заклинаю!

Признаться, я давно привык к тому, что люди своеобразно реагируют на особенность моей внешности – глаза разного цвета. Одни откровенно пялятся на меня и едва сдерживаются от комментариев по этому поводу, другие старательно делают вид, что ничего не замечают. Отец Василий вот решил, что по его душу явился сам сатана. Неудивительно, ведь сей момент издавна считается признаком дьявольщины.

– Уверяю вас, я не черт, – ответил я. – И явился не из преисподней.

– Мы из полиции, – добавил Мериме.

– Что?.. – растерянно пролепетал священник. – Но позвольте…

– Я расследую серию убийств, и ваше поведение кажется мне крайне подозрительным, – перебил я его. – Поэтому советую ответить на мои вопросы с предельной откровенностью. Иначе мне придется передать вас в руки полицмейстера, и тогда о вашем сегодняшнем… э-э… свидании узнает вся Кленовая роща.

– Представляю, как это отразится на репутации священнослужителя, – с притворным сочувствием проговорил Мериме и сокрушенно покачал головой.

Кажется, все это изрядно забавляло его.

Отец Василий поджал губы и мрачно взглянул на Вирджини Лювье. Та в ответ пожала плечами.

– Хорошо, – заявил священник. – Придется все рассказать.

Горничная тихо всхлипнула. Было заметно, что она дрожит.

– Сия мадемуазель подвержена одному тяжкому греху, – продолжал отец Василий, – имя которому сребролюбие.

– Кто бы говорил о грехах, отче! – резко перебила его девушка, в голосе которой слышались истеричные нотки. – Не забудьте рассказать господам и о своих…

– Да, я все скажу! – Священник бросил на Вирджини Лювье презрительный взгляд и, когда она осеклась, продолжил: – Я долго боролся с чувством, которое вызвала в моем сердце некая… особа. Она отвечала мне взаимностью, но ее смущала моя сутана. В конце концов, наша обоюдная страсть оказалась сильнее, – отец Василий сделал паузу и тяжело сглотнул. – Но счастье, увы, было недолгим – она умерла! К моей великой скорби, насильственно. Я уверен, что Бог покарал нас за грехи и скверну, которой я предался, нарушив обет. Я виню себя в смерти моей возлюбленной, но не имею сил сложить с себя сан, ибо слаб духом, кроме того, надеюсь вымолить у Господа прощение, – отец Василий склонил голову и приложил ладонь к тому месту, где обычно у священников висит крест.

Возникла пауза.

Мериме кашлянул, но на него никто не обратил внимания.

Вирджини Лювье смотрела на меня. Глаза ее сверкали от слез. Она походила на шкодливого зверька, застигнутого с поличным.

– Позвольте поинтересоваться, – проговорил я, – какую именно особу вы имели в виду?

– Не позволю! – заявил священник. – Ни к чему трепать всуе ее имя! Вам нужно знать лишь то, что эта вот ехидна шантажировала меня! – Он указал на Вирджини Лювье. – Она знала о нашей связи и грозилась рассказать о ней, если я не заплачу ей пять тысяч рублей. Я сделал бы это, но у меня нет таких денег, – добавил отец Василий с горечью.

– Дурак! – бросила ему в лицо девушка, затем повернулась ко мне и выпалила: – Это он про Марию, старый греховодник!

– Молчи! – воскликнул священник, но было поздно.

Имя его пассии уже прозвучало.

– Да-да! – мстительно прошипела Вирджини Лювье, на всякий случай отступив подальше от отца Василия. – Невинно убиенная Мария Журавкина, ваша любовница, отче! – Последнее слово француженка произнесла с нескрываемой издевкой.

– Что вам известно о смерти данной особы? – спросил я.

– Ничего! – ответил священник и сокрушенно помотал головой. – Я денно и нощно молюсь, чтобы Господь простил Марии наш грех, но не знаю, чьей рукой двигала воля Всевышнего. Кто стал орудием возмездия, для меня такая же загадка, как и для всех прочих.

– Вы действительно уверены, что смерть вашей… возлюбленной – кара небесная? – спросил я.

– Разумеется! Неужели это не очевидно?

Глаза отца Василия сверкнули. Кажется, он и правда был фанатичен – не только за кафедрой, но и в жизни.

– А у вас есть алиби на то время, когда была убита Мария Журавкина? – поинтересовался я.

– Нет, я молился в полном одиночестве, – ответил священник. – К сожалению, Господь отверг мою…

– Ха-ха-ха! – перебила его Вирджини Лювье. – Еще бы не отверг! О чем ты мог просить Всевышнего, мерзкий развратник?! О какой-нибудь очередной красотке?

Отец Василий побледнел и медленно повернулся в девушке. Видимо, взгляд его был страшен, потому что та отшатнулась, уперлась спиной в стену.

– Молчи, змея! – бросил он тихо.

Вирджини Лювье открыла было рот, чтобы ответить ему, но тут же благоразумно захлопнула его.