Жажда

Я поворачиваюсь к Келтону, который стоит у кромки воды и всматривается в ненавистный мне теперь океан. Каждая волна, полная тонн воды, которую нельзя пить, словно издевается над нами.

– Что там? – спрашивает Келтон, показывая на нечто, что колышется среди поднимающихся и опускающихся волн – неясный темный силуэт среди пенных гребней. –   Это что, – говорит он, прищурившись, – тело, что ли?

И я понимаю – что бы это ни было, с меня довольно. Я больше ничего не хочу знать. Не хочу даже догадываться о том, насколько велико и страшно то, чего я не хочу знать. Хватаю Гарретта за руку, тащу его прочь и зову Келтона.

– Келтон! Мы уезжаем.

Что ж, пусть я не могу командовать полицейскими, но командовать Келтоном мне по силам. Тем более, что это в его интересах.

О родителях я стараюсь не думать – если стану это делать, раскисну и буду не в состоянии действовать. По пути домой нам придется не раз преодолевать подъем, и именно на этом я должна сфокусировать всю свою энергию – и физическую, и умственную. Главное – добраться домой.

Мы возвращаемся на набережную, к нашим велосипедам.

– Мы должны что-то ДЕЛАТЬ! – кричит Гарретт. – Мы не можем так просто уехать!

В ярости, о наличии которой в себе я даже не подозревала, я оборачиваюсь к Гарретту:

– Гарретт, если ты не закроешь рот, я сделаю это за тебя!

И тут он начинает рыдать. Он, но не я. Я обнимаю его, и мне жаль, так жаль, что я выплеснула на него свой гнев. Я крепко держу брата в объятьях. Пусть поплачет. Я ничего не говорю. Пусть поплачет, если ему это нужно. И он понимает, что я наорала на него не со зла. Он понимает это по тому, как крепко я его обнимаю. И я не отпущу его, пока он не успокоится.

– Алисса, нам пора, – говорит Келтон, гораздо больше, чем я, обеспокоенный тем неопознанным плавающим объектом, что мы заметили в волнах океана.

Гарретт мягко отстраняется от меня.

– Едем, – говорит он упавшим, усталым голосом.

Мы собираемся ехать назад тем же путем, но не успеваем мы отправиться, как мое внимание привлекает нечто, происходящее на противоположной стороне улицы. Оттуда доносятся крики, и мы видим троицу парней примерно нашего возраста, а может быть, постарше на год или два. Встав кружком, они играют в какую-то игру, словно сейчас самое время для игр и прочих развлечений. Я поворачиваю велосипед, чтобы подъехать к ним и узнать хоть что-нибудь о том, что происходило на пляже, но, вывернув из-за припаркованной машины, вдруг вижу картину во всей ее полноте.

Парни не играют. Они толкают друг на друга пожилого мужчину лет шестидесяти или больше. Их трое, и старик не в состоянии защитить себя. Недолго думая, я спрыгиваю с велосипеда и, сжав кулаки, направляюсь к парням.

– Алисса, стой! – кричит Келтон, но меня уже не остановить.

– Эй! – кричу я, подходя. – Какого черта вы здесь устроили?

Самый высокий из парней поворачивается ко мне. У него взъерошенные высвеченные волосы и холодные голубые глаза. Он выглядит как качок, но, судя по обильному пирсингу, таковым не является.

– Отвали! – бросает он мне.

Человек, которого они толкают, оступается и падает, и главарь бьет его. Он бьет его ногой!

– Оставьте его в покое! – кричу я. – Не то я позову полицию с берега.

– А им наплевать, – смеется один из парней. – У них там есть, что охранять.

– Вы звери! – кричу я, и парень с голубыми глазами поворачивается ко мне. Во взгляде его – хищный блеск.

– Звери? Мы звери? Ты меня не знаешь.

– Я знаю все, что нужно. Вы избиваете бедного беззащитного старика.

– А ты знаешь, что делала эта старая задница? – спросил голубоглазый. – Он прятал в свою машину бутылку воды. И не поделился! Ни единой каплей!

– И что? – возражаю я. – Это его вода. А у вас на нее никаких прав!

– У нас есть все права!

И только теперь я вижу, насколько пересохли его губы. Они не просто высохли, но запеклись, потрескались и уже начинают кровоточить. Да и его приятели явно не в порядке. Кожа истончилась и посерела, как у прокаженных. В уголках губ белый сухой налет, глаза блестят безумным блеском.

Голубоглазый наносит еще один удар:

– Где твои долбаные ключи? Отдавай!

– Прошу вас, – умоляет старик. – Мне нужна эта вода. Она нужна мне для моей семьи!

– Мне она тоже нужна, старый придурок. Думаешь, если ты гоняешь на «БМВ», твоя жизнь значит больше, чем моя?

Он не успевает нанести еще один удар, потому что я врываюсь в их стаю. Удар голубоглазого приходится мне по икроножной мышце. Будет приличный синяк, но я, по крайней мере, спасла старику ребро или два.

– Вы не обязаны ничего им отдавать, – говорю я, присев к несчастному, но старик слишком напуган, чтобы продолжать сопротивляться. Он роется в карманах, достает ключи от машины и протягивает их голубоглазому блондину. Но тот не успевает их взять – ключи оказываются зажатыми в моем кулаке.

– Ты их не получишь, – говорю я.