Жажда

Когда Агата, еще в шестидесятые годы, впервые села за руль автомобиля, она твердо усвоила правило: расстояние между твоей машиной и машиной спереди должно составлять длину корпуса автомобиля на каждые десять миль в час твоей скорости. Десять миль в час – один корпус, двадцать миль в час – два корпуса и так далее. Таким образом, тебе всегда хватит времени, чтобы воспользоваться тормозами.

Но, когда никто никуда не едет, можно стоять бампер в бампер.

Пробка.

А может, что и похуже.

Поначалу это были обычные для часа пик остановки, заканчивавшиеся медленным продвижением вперед – к новой остановке, но в этот вторник все выглядит иначе. Воздух настолько густой, что может развиться клаустрофобия; это ощущается и в том, как сгрудились машины – более тесно, чем обычно. Настолько тесно, что заняли даже шестую полосу, которая раньше была обочиной. Но там они тоже стоят.

Агата покинула свою квартиру незадолго до пяти утра, надеясь избежать заторов на дороге в Гендерсон, что в штате Невада, где она собиралась пережить кризис в компании дочери и ее детей. Но, похоже, она была не единственная, кому в голову пришел подобный план.

Она смотрит на противоположную сторону шоссе. Тамошние водители находятся в таком же безвыходном положении, а может быть, даже и в худшем, поскольку в их ряды втиснулись машины, направлявшиеся в обратную сторону – то, чего Агата раньше никогда не видела. Очевидно, увидев пробку, люди пытались развернуться и застряли в потоке задом наперед. Тот, кто пренебрегает правилом «тише едешь, дальше будешь», чаще всего и является причиной затора.

Агата оглядывает то, что находится поблизости. Какой-то нетерпеливый мотоциклист на «Харлее» пробирается через пробку, словно иголка, за которой тащится нитка. Семья в минивэне. Ремонтный грузовик, которому вряд ли удастся скоро добраться до места, где случилась авария. Агата, чтобы убить время, размышляет о людях вокруг себя, о том, каковы их обстоятельства. Кто они такие, откуда и куда едут? Понятно, водяной кризис – это очень плохо, но не все же эти люди уверились в том, что нужно спасаться на более плодородных пастбищах и иного выхода нет!

Агата смотрит на приборную доску. Там прикреплена черно-белая фотография, где она изображена со своим мужем. Будь он жив, принялся бы сейчас буянить и орать.

Несколько десятков лет супруги держали ломбард, где Агата вела дела с клиентами – ей, с ее выдержкой, это подходило больше. Когда-то родители дали ей греческое имя Агата, что значит «добрая», и она всегда старалась соответствовать этому имени, отдавая свое сердцу любому, кто нуждался в ее участии – редкое качество в ломбардном бизнесе. Но такой уж она была – лучом света в печальных обстоятельствах. Тем не менее сейчас, когда перед ней простирались бесконечные колонны умерших автомобилей, она жалеет, что родители не назвали ее Сабирой, что по-арабски означает «терпение».

В неподвижности проходит еще полчаса. Никто не двигается ни на дюйм. Люди начинают беспокоиться, встают на крыши своих машин, словно сурикаты, пытаются понять, что происходит на дороге. Какой-то мужчина с сыном идут мимо машины Агаты, и она опускает боковое стекло.

– Решили размяться? – спрашивает она.

Отец одаривает Агату слабой улыбкой:

– Хотим посмотреть, что там и как. Может, кто впереди знает, отчего мы все зависли.

Оттого, что кое-кто из попавших в ловушку людей не сидит, сложа руки, Агата вдруг чувствует себя повеселее. Все могло бы быть и хуже. Дети начинают играть в салки и бегают между машинами, в то время как их родители раскладывают на капотах своих автомобилей игральные карты. Все это заставляет Агату подумать о дочери. Та всегда беспокоится, когда мать совершает долгое путешествие в Неваду. Сейчас же она вряд ли доберется туда до темноты.

Проходит еще сорок пять минут. Солнце уже жарит вовсю. Утихают нетерпеливые автомобильные сигналы. Большинство машин заглушает моторы. Люди, похоже, потеряли надежду сдвинуться с места и не предпринимают никаких действий. Многие выходят из машин и, столпившись на краю дороги, молчаливо стоят, не глядя друг на друга. Другие лежат в тени между автомобилями, словно готовятся заснуть, чтобы, проснувшись, увидеть чистую, без пробок дорогу – как будто сон решает все проблемы! Агата нервно постукивает ладонью по приборной доске, ее беспокойство усиливается. Тот мужчина с сыном так и не возвращается к своей машине. А это означает, что ее теперь придется отбуксировать, и это создаст дополнительные трудности. Агата помнит бунты, которые происходили в Лос-Анджелесе лет двадцать с чем-то назад – более ужасных проблем с дорожным движением на ее памяти не было. Закрыв двери и откинувшись на сиденье, Агата закрывает глаза…