Жажда

Джеордже почувствовал в ею голосе едва заметное смущение и решил не настаивать. Им овладело вдруг чувство горечи. Расстояние между ними нельзя было заполнить словами — оба они одинокие, и оба не знают, как защититься от этого одиночества. Может быть поэтому, им легче говорить о посторонних вещах. Даже нельзя решить, стоит ли теперь делиться своими сомнениями. Теперь или потом, с ним или с кем-нибудь другим — какая разница? Джеордже невольно вздохнул. Арделяну обернулся, но как раз в тот момент в ворота вошел Глигор. Заметив две светящиеся точки сигарет, он подошел и тоже закурил.

— Добрый вечер, — спохватился Глигор, вспомнив, что не поздоровался.

— С хоры? — спросил Арделяну. — Ну как там?

— Да никак! Дуракам закон не писан — трясут задами. Посмотрел и ушел, — ответил Глигор, а сам тем временем думал: «Все равно Гэврилэ настоит на своем, не даст самовольничать глупой девке. Пойду завтра к нему и скажу, что дочь тяжелая осталась и, ежели не выйдет сейчас же замуж, станет посмешищем всего села». Думая это, он заранее знал, что не осмелится пойти к Урсу, и это бесило парня.

— Говорят люди о земле? — поинтересовался Арделяну.

— Не знаю. В корчму не заходил, не люблю я это. — Глигор глубоко вздохнул и, собравшись с духом, сказал изменившимся голосом: — Уж не знаю, как вам это понравится, только я решил жениться.

— Молодец Глигор, — одобрил Джеордже. — На ком же?

— На дочери Гэврилэ Урсу, — заносчиво ответил Глигор. — Я уже давно толковал с отцом, он согласен отдать ее за меня. Так и знайте… — Глигор попытался засмеяться, но у него не получилось.

— На кулацкой дочери? — удивился Арделяну. — А другой не мог найти? Нашел время с реакционерами связываться…

— Зачем мне искать другую, коли эта мне полюбилась. И красива и богата… и сам я ей по душе пришелся… Давно уже. Росли ведь вместе…

Арделяну закурил новую сигарету, и по тому, как он с силой отшвырнул спичку, Джеордже понял, что механик не на шутку огорчен выбором Глигора. Сначала это показалось ему смешным, но вскоре смутное беспокойство овладело им. Знал ли Глигор о положении девушки, или просто он теперь навеселе и несет чепуху.

— Пошли в дом, — предложил он. — Стало прохладно.

Суслэнеску спал тяжелым сном, отвернувшись к стене. Джеордже убавил фитиль в лампе. Он понимал, что ему надо идти домой, но не мог решиться. Сердце беспокойно сжималось — что он скажет Эмилии? Она может принять его возвращение за отказ от прежних намерений. Арделяну выглядел озабоченным.

— Плохо ты поступаешь, Глигор, — задумчиво сказал он.

— Почему плохо? — рассердился парень. — Растолкуйте мне, почему плохо? Выходит, ежели я вступил в партию, вы можете приказать мне, кого брать в жены?

— К богатству тянешься, голубчик, не знал я этого.

— Жена мне нужна, а не богатство. Не видите, что ли, как живу — одинок, как пес. Это вам понять надо. Девушка она хорошая, честная…

Глигор умолк и, сжав под столом кулаки, стал ждать, что скажет Арделяну.

— Гэврилэ враг, — начал тот. — Не раскусил еще, что ли? Мы предложили ему стать старостой, а он? С Маниу, с Паппом… Ты сам рассказывал, как он рассвирепел и набросился на тебя, стоило заговорить о реформе. Вот тебе и святоша! И чем сильней будем мы, тем яростнее он станет выступать против нас… А ты решил войти в их семью? Не знаешь его? Даже сына выгнал из дому, только бы не отдавать его долю земли. Смотри, Глигор, испортишься и ты среди них, а парень ты честный, хороший… Кроме того, девушка…

— О ней уж не говорите… Я лучше знаю… Ежели я не нужен партии с такой женой, то уйду…

— Ты любишь ее? — тихо спросил Джеордже.

Глигор с удивлением обернулся, словно впервые заметил директора.

— Не знаю. Нужна она мне. Я все знаю… и что вы присоветовали ей стать учительницей… — Глигор презрительно усмехнулся, — как будто без нее не обойдется… Да как она учиться-то будет с ребенком на руках?

Глигор поперхнулся. «Проговорился», — с ужасом подумал он.

— Так вот куда у вас зашло, — улыбнулся Арделяну. — Тогда я молчу.

— Зашло с божьей помощью, — проговорил Глигор, стараясь изобразить улыбку.

Но Джеордже заметил, что Глигор изо всех сил сжимает руки между колен и лоб парня покрылся испариной. Внимательно вглядевшись в лицо Глигора, Джеордже убедился — что-то изменилось во всем его облике. Но что именно — понять было трудно. Пристальный, остановившийся взгляд Глигора смутил его.

— Мне не нужна земля Гэврилэ, он стережет ее, как цепной пес. Я сам получу землю… А на девушке все равно женюсь. Хорошая она, ласковая, а счастья еще не видела…

Было уже поздно. У Джеордже слипались глаза. Арделяну посмотрел на часы.

— Добрые люди, уже за полночь перевалило… Пора спать… Я договорился с Фогмегойей о чердаке — там сено, тепло, возьмем с собой одеяла…

— Простите меня, — послышался вдруг голос Суслэнеску. — Я причиняю вам столько хлопот. Я чувствую…

— Пустяки, господин учитель, мы люди привычные. Глигор, ты тоже иди спать.

— Не пойду, — коротко ответил Глигор. — Спать еще не хочется. Может, вы почитаете мне что-нибудь из книг. Очень уж я люблю.