Жажда над ручьем

Д’ О с с и н ь и. Нет в королевстве покоя, пока такие, как он, — на свободе.

К а р л  О р л е а н с к и й (ему). Я и сам поэт, ваше преосвященство.

Д’ О с с и н ь и (отмахнулся). Очень может быть, ваша светлость, но, слава богу, вы в первую очередь герцог и пэр Франции, а уж потом, извините…

Загалдели все хором, слов их уже почти не разобрать.

В и й о н (в отчаянии — им). Что вы обо мне знаете? Что вы знаете о самих себе?! — кто из вас отличит оболочку от сути, ядро от кожуры, сердце от плоти?!

Сквозь толпу, тихо, как вода меж камней, к Вийону приблизилась  Д е в у ш к а, к о т о р о й  н и к о г д а  н е  б ы л о. Она — босиком, простоволоса, в просторном платье до пят, с печальным и вместе спокойно улыбающимся лицом. В руке у нее — ромашка. Она подошла к Вийону, села у его ног.

П а л а ч (Вийону). Ну и кто из них тебя услышал? Кто посочувствовал, кто чем помог?! — вот и выходит дело, приятель, что, кроме как на меня, тебе и не на кого понадеяться!..

Все они — медленно, кто опустив голову, кто махнув рукой, кто утерев слезу, — один за другим уходят, исчезают в темноте, в метели.

Уж я-то тебя, приятель, не подведу, уж я-то всегда тут как тут, сработаю на славу, ты и глазом не моргнешь, а уж будешь у меня глядеть на всех свысока!.. (Уходит последним.)

Вийон — один, лишь Девушка, которой никогда не было, осталась у его ног.

В и й о н (оглянулся вокруг). Никого?.. (Горько усмехнулся.) А на что ты надеялся, глупец? Разве ты не знал этого наперед? Разве не было это написано у тебя на роду?! — ах, Вийон, Вийон, мой старый, седой Вийон… отчего же у тебя на губах солоно?.. (И тут только он увидел рядом с собой Девушку, которой никогда не было.) Ты — здесь?! (Нежно.) Ты, которой никогда не было, которую я сам себе придумал, сочинил, сам соткал из грязи и солнца, из грез и утрат…

Она глядела на него, тихо улыбаясь.

Ты одна знаешь правду обо мне. Я — как человек, умирающий от жажды на берегу ручья, у самой воды… (Вспомнил.) «Я над ручьем от жажды умираю…» Я — это и есть моя жажда, вечная, неутолимая жажда… (Обнял ее крепко, тесно.) Но ведь у этой жажды, у этого ручья было начало — там, далеко, много лет назад, был тихий и светлый ключ, и в нем отражалось небо… там, в стране, из которой мы все пришли, прежде чем стать тем, чем мы стали…

Действие первое

ШКОЛЯР

15 июня 1455 года. Солнечный, слепящий полдень. Площадь перед теологическим факультетом на горе Святой Женевьевы — сердце университетского, студенческого Парижа. Посредине ее стоит огромный, увитый зеленью и цветами камень, известный всему Парижу под именем «Чертова камня».

Полно народу — школяры всех четырех факультетов университета, их подружки — шумные, праздные, чуть навеселе. Среди них — Р е н ь е  д е  М о н т и н ь и, К о л л е н  д е  К а й е, Г и  Т а б а р и.

На «Чертовом камне» стоит во весь рост молодой, возбужденный  Ф р а н с у а  В и й о н. Напротив, у подножия камня, в сопровождении нескольких городских стражников — Ф и л и п п  С е р м у а з  в поповской сутане. Гул голосов, веселые выкрики, громкий смех, скрипки, лютни, бубен, барабан.

С е р м у а з (грубо и надменно). Отдайте камень! Камень отдайте!

В и й о н (простодушно). Какой камень?!

С е р м у а з. Что значит какой?! — из-за которого я здесь!