Жажда над ручьем

К о л л е н (сдаваясь). Ну, молись, да покороче!

М а л е н ь к и й  Ж а н. А он не может сам, Маленький Жан, он молитв наизусть не помнит. Работа нервная, память и отшибло.

М о н т и н ь и. Ну, повторяй за мной: «Домини нострем…»

М а л е н ь к и й  Ж а н. А Маленький Жан по-латыни не умеет. Пусть кто другой гундосит, а он про себя по-французски будет, по-простому. (Становится на колени.)

Ударили к рождественской мессе все колокола Парижа — торжественно, празднично, зовуще.

В и й о н (под звон рождественских колоколов). Господи, услышь меня в эту ночь… в ночь, когда ты пришел к нам, чтобы все искупить — наши грехи, нашу слабость, гордыню, беззащитность, вражду, наше ничтожество и наше неведение… услышь меня! Я прошу о малом — дай всем счастья! Малого счастья, легкого, чтобы ноша эта не согнула наши слабые плечи. Дай нам счастья по нашим силам, не больше того, что может вместить наша душа… Дай нам сохранить в себе твой образ и подобие! Я ни о чем не прошу для себя, мне ничего не надо… ничего, пока я слышу чужие вздохи и умею их рифмовать, пока чужая боль отмеряет шаг моей строки, пока чужое сердце бьется в моей балладе… Мне ничего не надо!.. Дай каждому, чего он стоит, что ему посильно… и научи нас молиться, надеяться, верить, любить, терпеть и прощать…

М а л е н ь к и й  Ж а н. Теперь другое дело… теперь душа обеспечена, греши себе в свое удовольствие… А сундучок-то брюхатенький, по всему видать, на сносях сундучок!.. (Работает.) Ничего, поддашься, мой ласковый, уступишь, моя девочка-недотрога, отомкнешься, сучка приблудная…

Замок щелкнул, отомкнулся.

(Откинул крышку сундука, вытащил из него туго набитый монетами полотняный мешочек.) Разрази меня гром! Хвати меня родимчик! Вот они, кругляши-то, тепленькие, желтенькие!..

Коллен, Монтиньи и Вийон бросились к нему.

К о л л е н. Давай его сюда!

М а л е н ь к и й  Ж а н (не отдавая мешок). Это еще зачем?!

К о л л е н. Пересчитать!

М а л е н ь к и й  Ж а н. А Маленький Жан и сам счету учен! Простой человек, но палец в рот ему класть не советую!

К о л л е н (стянул с себя рубаху, расстелил ее на полу). Высыпай! Высыпай, не крохоборничай!

М а л е н ь к и й  Ж а н (с веселым звоном высыпает золото на рубаху). Сто! Тыща! Маленький Жан и на глазок все до последнего денье подсчитает!

Они сгрудились на коленях вокруг золота.

К о л л е н. Не тронь! Я сам! Раз, два, три, четыре… Ах ты дьявол! — пальцы не слушаются…

М о н т и н ь и (считает). Семь, восемь, девять…

В и й о н (про себя). Напьемся на них, нажремся, а потом все в нужник спустим.

М а л е н ь к и й  Ж а н. Кто в нужник, а Маленький Жан их — один к одному, один к одному… У Маленького Жана семья — семь ртов, он все в дом, Маленький Жан, про черный день…

М о н т и н ь и (считает). Двадцать два, двадцать три, двадцать четыре…

В окно торопливо влезает  Г и  Т а б а р и.

Т а б а р и. Так я и знал — без меня делите!..

М о н т и н ь и (кончая счет). Сорок восемь, сорок девять, пятьдесят. Пятьдесят, тютелька в тютельку. Полста. Пятьсот экю, по десять в золотом.

Т а б а р и. Это сколько же на брата приходится, на нос? — по сто с довеском?!

К о л л е н (грозно). Чего-о?!

М а л е н ь к и й  Ж а н (Табари). Ты себя с нами не равняй, ты на стреме стоял!

Т а б а р и. Сто — и ни одним денье меньше!

К о л л е н (спокойно). Пять — и ни одним денье больше.

Т а б а р и (ошарашен). Чего-о?!

К о л л е н. Ты меня знаешь — торговаться без пользы.

Т а б а р и (отступая). Пятьдесят!

К о л л е н. Шесть.

Т а б а р и. Тридцать!

К о л л е н. Семь.

Т а б а р и (отчаиваясь). Двадцать пять!

К о л л е н. Восемь.

Т а б а р и (со слезой). Двадцать!

К о л л е н. Девять.

Т а б а р и. Ну, хоть пятнадцать!..

К о л л е н. Десять. Все, торги закрыты! (Схватил его за ворот.) Еще хоть слово — и ни одного не получишь! Десять, да обед, за который я плачу. Обед — чтоб животы полопались, чтоб — кишки по швам! Коллен де Кайе угощает! Коллен де Кайе платит, держись Коллена, маленькие, с ним не пропадешь. К Марго, к Толстухе!..

ЗАБУЛДЫГА

Та же рождественская ночь 1455 года.