Жажда над ручьем

М е н ш и к о в. Неправда, останется! — и ученики, и открытия, и опыт — отсеется, выпарится, кому-то придется впору… ничего не уходит… (Он увидел ее и не удивился.) «Слушай, не уходи, я не хочу, чтоб ты сегодня сразу ушла»… С этого и началось… Поди сюда. Ну, поди же! Ближе, сюда. (Обнял ее.) Я тебя люблю. (Усмехнулся, поправился.) Любил. (Подумал и опять поправил себя.) Нет, люблю. Это странное слово, его говоришь разным женщинам и всякий раз — о другом. Я тебя люблю. С тобой я — просто я. Настоящий, свободный, никого надо мной, ничего!.. Вчера, в машине, — я хотел отпраздновать труса… отказаться от тебя, от себя отказаться, сдаться, бежать. Будто главное мое, истинное — все впереди, можно и подождать, не торопиться. Вранье!.. Каждый день — как последний! Каждый день, каждая мысль, каждая любовь — как последняя, ничего не приберегать, не скупиться, не сквалыжничать, все — до конца, до самого донышка, до последнего вздоха!.. Я тебя люблю. Это — мое, этого никто не в силах у меня отнять. Потому что все это — во мне. (Задумался, не отпуская ее.) Я все думал — что от меня останется, если… ну, ты понимаешь… Что?! Не от ученого, исследователя, экспериментатора, от меня — человека?! Я понял. Все то, что я любил, во что вложил себя. Понимаешь… закон сохранения вещества, энергии, шифр, навечно заложенный в генах, — не только это навсегда. Я хотел, я искал, я любил, — значит, я что-то свое отдал тому, что хотел и любил, пусть самую малость, гран, не взвесить, не измерить, но — отдал. Я прибавил это к тому, что оставили по себе другие, а это — не уходит… Любовь, и добро, и вера, правда, честность, бескорыстие — каждый, уходя, оставляет свою долю, свой вклад, их в мире становится все больше, и когда-нибудь их станет так много, что хватит на всех… цепочка не рвется… Я тебя люблю.

Свет — справа, но и слева он не гаснет.

На верху лестницы появился  а д м и н и с т р а т о р.

А д м и н и с т р а т о р. Начали!..

Г а л о ч к а  вышла из-за стойки.

Меншиков и Лосева тоже его услышали.

Начали!..

Пауза.

Меншиков — слева, в кресле.

Лосева — рядом с ним.

Галочка — в кафе.

Администратор — на верху лестницы.

З а н а в е с.

1966

МЕССА ПО ДЕВЕ Диалоги в двух главах

Ольге Яковлевой

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Ж а н н а  д’ А р м у а з.

Р о б е р  д’ А р м у а з, сеньор де Тиммон, ее муж.

Ж а н  д ю  Л и }

П ь е р  д ю  Л и } братья Жанны.

Е е  м а т ь.

Ж а н  М о н т е к л е р, хозяин гостиницы в Орлеане.

Ж а н  Л ю и л ь е }

Т е в о н  д е  Б у р ж } именитые орлеанские горожане.

Ж а к  Б у ш е, казначей города Орлеана.

Ж а н, граф  Д ю н у а.

К а р л  VII, король Франции.

Т е л о х р а н и т е л ь  к о р о л я.

Л ж е - Ж а н н а.

К о р м и л и ц а.

Франция, Орлеан, лето 1439 года.

Глава первая

Гостиница в Орлеане.

Просторная, с низким потолком, комната на первом этаже. Сложенный из крупного пористого песчаника камин занимает центральную часть задней стены. Над камином и по обе стороны от него, на стене висит начищенная до блеска медная утварь.

Посредине комнаты стоит длинный обеденный стол со свежевыскобленной столешницей. Вокруг него — тяжелые стулья с высокими прямыми спинками, вдоль стен и по углам — лари и лавки. Единственное кресло, жесткое и неуютное, стоит впереди стола, лицом к окну. В глубине, слева, крутая деревянная лестница ведет на второй этаж в комнаты для постояльцев. Под нею — вход в соседнюю комнату, завешенный кожаным пологом.

В стене направо — дверь, ведущая в сени.

В левой стене — прямоугольное большое окно с частым переплетом, сквозь которое в комнату проникают ранние летние сумерки двадцать восьмого июля тысяча четыреста тридцать девятого года.