Жди меня, когда небо окрасится в розовый

– Мне вчера сон приснился, – начала Мирай как бы нараспев. Я внимательно прислушался. – Там были ты, я и еще какой-то мальчик. Мы втроем гуляли по гигантскому озеру на окраине города, и в один момент этот мальчик провалился под лед. Ты стоял как истукан первые секунд десять, а я взяла тебя за руку и потащила к проруби. Так мы вместе спасли этого пацана. А потом ты его ругал сильно, и я поддакивала… Скажи, Рэй: это ведь твоя прошлая реальность, да? А мальчик – это Гарри Фоксуэлл, верно?

Слова, некогда услышанные во мраке, враз прояснились в рассудке. «Так ты теперь и к ней полез, мудила…» – досадно произнес я про себя.

– Значит, сейчас к тебе приходят воспоминания, которым и вовсе нет места в твоей жизни, – сказал я, покачав головой. – Ну да. Что-то тут происходит. И лишь бы из-за меня ты не пострадала.

– Да ну. Это же просто сон. – Мирай держалась позитивно. – Возможно, созданный по твоим рассказам. Не обязательно же воспоминания из какой-то там параллельной вселенной.

«Ты-то так думаешь, а я правду знаю, – мысленно отвечал я. – И сказать не могу. С другой стороны, что Черныш – буду звать его так – ей сделает? Напрямую влиять на реальность он не в силах, а боль причинить может, только если завалит ее видениями, как меня. Да и это вряд ли. Сдается, что единственное его влияние на Мирай – это сны, не более. По крайней мере, я на это уповаю. А если у него есть какие-то нераскрытые козыри, пусть уж лучше сперва меня убьет, чем тронет ее!»

– Рэй, с тобой всё нормально? – Глаза Мирай смотрели понуро. – Ты опять помрачнел…

– Извини… – Я чуть ухмыльнулся. – Много думаю. Давай оставим эту тему.

– Хорошо. – И снова в светлых радужках вспыхнула искра задорности. – Перед тем как прийти сюда, я узнала у врачей, что тебя завтра уже выпишут.

– Ага. Мы хотели поехать на свалку, да ведь?

– Именно так. Позвони мне, когда отпустят. С утра, наверное.

– Надеюсь. Путь предстоит не очень-то близкий. Думаю, заглянем в кафе перед поездкой, ты не против?

– Поесть я люблю, так что только за!

– Вот и прекрасно.

Далее мы еще немного поговорили на прозаические темы, и к половине одиннадцатого палата опустела на одного человека. Я не знал, что мне делать, поэтому съел еще одно яблоко, банан – да и лег на боковую.

На часах доходило десять, когда я стоял у крыльца больницы и ждал возлюбленную. Ветер вяло пощипывал щеки, и было восхитительно дышать свежим воздухом после едких медикаментозных ароматов. Сердце приятно щекотал трепет предстоящей встречи. Не успело пройти и десяти минут, как на горизонте отчетливо стали видны черты знакомой фигуры. Только сейчас на ней было надето пальто наподобие шинели темного цвета и как будто бы оно выглядело жестче прежнего пальто; его ранее видеть мне не доводилось. Да и на голову впервые была надета вязаная шапка, которая превосходно подходила общему виду Мирай. За спиной у нее громоздился чехол для гитары. Она подходила всё ближе и ближе, и взор у нее сверкал таким же волнением, которое закралось в мой взгляд.

– С выпиской! – с запалом поприветствовала Мирай, и что-то звякнуло в чехле.

– Привет. Мы будем играть в уличных музыкантов? – с вычурной наивностью поинтересовался я.

– Ха, да, на свалке будем играть военные мотивы. Но сперва припоминаю: ты обещал кафе!

– Верно. Сейчас туда и направимся. Ну, пошли!

Мы бодро покинули территорию больницы.

Долго искать забегаловку не пришлось – первая попавшаяся и стала нашим недолгим пристанищем. Под душевные завывания Элтона Джона для себя я заказал капучино и блины с беконом, а Мирай попросила зеленый чай, глазированный донат и еще какую-то булку. Денег я не жалел, да и сумма не била по кошельку. Мы уселись за столик возле окна.

Пока Мирай что-то листала в телефоне, я рассеянно наблюдал, как белоснежные облака за окном медленно переползают от одного края окна к другому. Смотреть на эту черепашью гонку было занятием не особо отрадным, и уже спустя какие-то секунды безмолвие между мной и Мирай разрядил официант, который принес нам напитки и пару булок – одну с клубничной глазурью и дыркой, другую – без дырки и с шоколадной присыпкой.

– Ура, еда! – восторженно сказала моя подруга, взявшись за мягкое тесто. Я же пригубил кофе.

Мирай попробовала пончик – и на лице у нее выразилось неподдельное, странное удовлетворение, словно она держит не обыкновенный глазированный донат, а тот самый «золотой» канноли из Канзаса[34].

– Такая вкусная…

– На здоровье, – промолвил я, по-джентльменски кивнув.

Сделав еще пару глотков горячего напитка, я увидел, как нам несут мои блины с беконом. Их только-только поставили у меня под носом, а первый кусок уже полетел ко мне в рот. Да, я был невероятно голоден. Вчерашние фрукты ни в какое сравнение не шли с сегодняшним завтраком. А вдобавок еще и сметанный соус – объедение, честное слово.

– Рэй, а вот как ты думаешь: почему в пончике дыра? – спросила Мирай, откусив еще кусочек булки. – Как можно было допустить столь крупный недостаток в столь безупречном блюде?

– Я слышал, бывают пончики и без дыры, – прожевав, сказал я в ответ.