Желание и чернокожий массажист

Миссис Винэбл. Знаю, о чем она: о книжке Себастьяна для сочинений, книжке с голубой сойкой. Он делал там заметки и поправки к «Поэме лета». Всюду носил ее с собой — обычно в карманах пиджаков, даже смокингов. Она у меня здесь — та самая, прошлогодняя. Фоксхилл! Принесите книжку с голубой сойкой! (Мисс Фоксхилл, тяжело дыша, быстро уходит из комнаты.) Она прибыла вместе с его вещами на корабле из Кабеса-де-Лобо.

Д о к т о р. Не улавливаю связи между новой одеждой и так далее и книжкой с голубой сойкой.

Миссис Винэбл. Да вот же она! Доктор, крикните, что я ее нашла! (Мисс Фоксхилл, выходя, слышит это и, облегченно вздохнув, удаляется в глубь сцены.)

Д о к т о р. Со всеми этими отступлениями будет ужасно трудно…

Миссис Винэбл. Но это важно. Не знаю, почему она о ней вспомнила, об этой книжке с голубой сойкой, но хочу, чтобы вы ее видели. Да вот же она, вот. (Достает записную книжку и быстро ее листает.) Заглавие? «Поэма лета» и дата — лето тридцать пятого. А что потом? Чистые листы, чистые, ничего, ничего! — минувшим-то летом…

Д о к т о р. А какое это имеет отношение к его…

Миссис В и н э б л. К его гибели? Сейчас скажу. Вдохновение поэта, доктор, зиждется на чем-то прекрасном и тонком, как паутинка. Это — единственное, что держит его, спасает от… краха. Но лишь немногие, очень немногие могут держаться сами. Большинству же нужна очень мощная поддержка. И я его поддерживала. А она — нет.

Кэтрин. Да, здесь она права — я не сумела. Не сумела сохранить эту паутинку в целости. Знала же — вот-вот порвется, но не сумела ни зашить ее, ни укрепить!

Миссис Винэбл. Вот, наконец-то, правда и всплывает. У нас с ним было соглашение, если хотите, контракт, или договор. А минувшим летом он его нарушил — взял с собой ее, а не меня… Ему иногда бывало страшно, и я знала из-за чего и когда: руки дрожали и взгляд был такой — в себя, а не вовне. И я всегда знала, чем помочь: брала его ладони в свои, даже через стол, и, не говоря ни слова, только смотрела на него и держала руки, пока пальцы не переставали дрожать и взгляд не направлялся вовне, а не в себя. И в это утро он опять писал, писал поэму до тех пор, пока не заканчивал.

(Следующие десять реплик произносятся очень быстро и наскакивают друг на друга.)

Кэтрин. Ая не смогла помочь ему!

Миссис Винэбл. Конечно, нет! Ведь он был мой! Я знала, как помочь ему, я умела! А ты нет, ты не умела!

Доктор. Эти отступления…

Миссис Винэбл. Я говорила «надо» — и он делал. Я!

Кэтрин. Видите, я так не могла! Итак, минувшим летом мы поехали в Кабеса-де-Лобо, поехали прямо оттуда, где он бросил писать поэму минувшего лета…

Миссис Винэбл. Потому что он порвал…

Кэтрин. Вот именно! Что-то порвалось — та самая золотая уздечка, на которой старые матери держат своих сыновей, как когда-то на пуповине… несмотря на то, что столько лет прошло после…

Миссис Винэбл. Вот видите, она признает, что я удерживала его…

Доктор. Прошу вас!

Миссис Винэбл. От гибели!

Кэтрин. Все, что я знаю: минувшим летом Себастьян вдруг перестал быть молодым. Мы приехали в Кабеса-де-Лобо, и с вечеров он начал уходить на пляж.

Д о к т о р. С вечеров на пляж?

К э т р и н. Я хотела сказать, с вечеринок, с этих феше… с этих феше…

(Пауза. Миссис Холли делает очень глубокий, тяжелый вдох. Джордж с нетерпением поерзывает.)

Доктор. Фешенебельных? Престижных? Вы это хотели сказать?

Кэтрин. Да. И вдруг минувшим летом Себастьян после полудня стал ходить только на этот пляж.

Д о к т о р. На какой пляж?

К э т р и н. В Кабеса-де-Лобо есть пляж в честь святого Себастьяна, его называют «Ла Плая Сан Себастьян». Там-то мы и стали бывать во второй половине дня — и постоянно.

Д о к т о р. И что это за пляж?

Кэтрин. Большой городской пляж около пристани.

Доктор. Общий?

Кэтрин. Да, общий.

Миссис Винэбл. Такими сказочками она себя и выдает. Доктор (он встает и идет к миссис Винэбл, не отводя взгляда от Кэтрин)… я же вам рассказывала о щепетильности Себастьяна, так как же ей можно верить?

Д о к т о р. Не надо прерывать ее.

Миссис Винэбл (перебивая). Чтобы Себастьян каждый день ходил на какой-то бесплатный грязный общий пляж? Да он всегда на милю уплывал на лодке, выискивал место, где вода была чистая, — чтобы искупаться!

Доктор. Миссис Винэбл, независимо от того, что она говорит, вы должны дать ей высказаться и больше не перебивать, иначе это интервью бесполезно.

Миссис Винэбл. Все, молчу. Ни звука, даже если это меня и убьет.

Кэтрин. Мне больше не хочется говорить.

Доктор. Нет, продолжайте. Итак, каждый день минувшим летом вы с кузеном ходили на этот бесплатный пляж…