Желание или защита

Я с надеждой распахиваю дверь и вижу Мелани. Я удивленно моргаю, но она молча подходит ближе и заключает меня в объятия.

– Привет, я увидела статью и узнала твой адрес у ребят.

Я обнимаю ее в ответ. Так приятно, когда есть друзья, которые готовы тебя поддержать.

– Я рада, что ты пришла. Честно говоря, я уже с ума схожу.

Отстранившись, я веду ее на кухню.

– Хочешь кофе?

– Нет, спасибо, – говорит она, присаживаясь на барный стул. Я сажусь рядом с ней, и она смотрит на меня с беспокойством в глазах. – Ребята сказали, что Митч сам не свой.

Я чувствую, как мои глаза застилают слезы.

– Он не хочет со мной разговаривать.

– Ох, Энди. Мне так жаль, – она замолкает. – Может, он просто перегружен и ему просто нужно немного подумать?

– Надеюсь, ты права.

– Я знаю, это не мое дело, но он ведь старается держать себя в руках, верно?

Я киваю.

– Так что вполне логично, что он дал себе время подумать, вместо того чтобы срываться на ту, кого любит.

Мое сердце сжимается на слове «любит». Оно гулко бьется у меня в груди.

– Возможно. Я просто хочу с ним поговорить. В этом нет нашей вины.

– Это правда. СМИ могут быть жестокими, – Мэл приподнимает брови. – Репутация Уэста до того, как мы начали встречаться, тоже была далеко не блестящей.

– Правда? – удивленно спрашиваю я. Они с Уэстом кажутся такими идеальными, что трудно представить их в другом образе.

– О да, – Мэл издает легкий невеселый смешок. – Я помню, когда мы с ним начали встречаться, вышла статья, в которой меня назвали его новой подстилкой… ну, это еще мягко сказано. Это было просто унизительно.

– Не сомневаюсь. Это ужасно, – я морщусь. – Я знаю, что все в этой статье – выдумка, но меня это все равно поразило. Я не ожидала, что так скоро окажусь в поле зрения общественности, да еще в таком негативном свете.

Мелани нежно похлопывает меня по руке, и я продолжаю:

– Но я уже влюблена в Митча. Сильно. Я знаю, что мы переживем эти глупые сплетни. Но он должен поговорить со мной! Если мы хотим все это преодолеть, нам нужно быть в контакте.

– Определенно, – соглашается она, – в каком‐то смысле, это хорошо, что ты так рано познала трудности отношений со звездой. Считай это своего рода проверкой злобными комментариями. И ты ее определенно проходишь, – Мэл тепло мне улыбается, а затем вновь становится серьезной. – Но ты права, вам нужно все обсудить. Возможно, я сейчас скажу лишнего, если что, не стесняйся и скажи мне об этом. Но мне кажется, что тебе лучше быть терпеливой с ним, пока он не поймет, как ему сдерживать свои неконтролируемые эмоции.

Я делаю глубокий вдох.

– Ты права, мне действительно стоит быть терпеливой с ним. У него никогда не было здоровых отношений.

– Любовь побеждает все, так ведь?

– Будем надеяться на это.

В понедельник вечером мы с Ноа приходим на хоккейную тренировку на ледовый каток. Весь день я со страхом ждала этого, как и сам Ноа, наверное. Мне так его жаль. Это так унизительно для ребенка. Самое ужасное – это искаженная мысль о том, что Митч работал с ним только ради меня, когда на самом деле Ноа привлек внимание Митча своим трудолюбием и талантом.

Ноа направляется прямиком в раздевалку, чтобы переодеться, а я неохотно захожу на каток, чтобы найти место на трибунах. Сегодня я укуталась в теплые вещи еще плотнее, чем обычно, желая просто сделаться невидимой. На мне шарф, шапочка, вязаные перчатки, большое пальто и пушистые сапоги. До меня слишком поздно доходит, что я выгляжу нелепо и привлекаю к себе даже больше внимания, чем обычно.

Как и ожидалось, все поднимают головы на нас и пялятся на меня, когда я вхожу. Стеф буквально стоит у входа, скрестив руки на груди. Она как будто ждала меня. Настолько она довольна собой.

Зная, что она любит драмы и, вероятно, надеется, что я начну с ней конфликтовать, я просто игнорирую ее. Веди себя как взрослый человек, Энди. Вот что сказала бы мне мама.

Я отвожу взгляд, не желая смотреть в ее расчетливые глаза…

Но она не хочет оставить меня в покое. Ее противный голос звучит у меня в ушах.

– Что, сегодня рядом нет Митча Андерсона, чтобы тебя защитить? Интересно, почему же?

Я поворачиваюсь к ней лицом.

– Знаешь что, Стеф? Обвиняй меня, сколько хочешь. Если твоя жизнь настолько жалкая, что тебе приходится унижать меня, чтобы почувствовать себя лучше, то так тому и быть. Но не втягивай в это Ноа. Он ничего не сделал… кроме того, что у него врожденный талант к хоккею.

От этих слов у Стеф, кажется, отвисает челюсть. Я решаю не дожидаться ее ответа, поворачиваюсь и направляюсь к трибунам, чтобы сесть как можно дальше от других родителей. Когда дети выходят на лед и начинается тренировка, я чувствую, как кто‐то похлопывает меня по плечу. Я оборачиваюсь и вижу Тори, ее темные глаза полны сочувствия. Она обнимает меня за плечи.

– Энди, мне так жаль. – Она шмыгает носом, и я обнимаю ее в ответ.

Она отпускает меня, не отодвигается насовсем.