Желание на любовь

Бейн сжал её в объятиях так крепко, насколько позволяли впивающиеся в ладони шипы роз, и, зарывшись носом в шелковистые волосы, вдохнул всегда пьянящий его аромат. Он почувствовал, как моментально заныло в паху. Калама склонил голову. Он откинул густые тёмные локоны брюнетки в сторону, провёл языком по тонкой нежной коже длинной шеи, и, не удержавшись, прижался горячими губами к пульсирующей венке.

Паркер ощутила его желание животом и поспешила отстраниться:

— Прости, но мне очень плохо, мечтаю добраться до постели.

— До завтра? — Мягкий голос был полон надежды, которую она не могла оправдать.

— Я позвоню. — Кэт поспешила нырнуть в распахнутую им дверь парадной.

Мэттью наблюдал за сценой прощания, до боли сжав в кулаки побелевшие пальцы. Если бы можно было пустить их в ход…

Сердце бешено колотилось, разгоняя по венам вместе с кровью молекулы ярости.

Ревность… Она давила на мозг, требуя удовлетворения. Его любимую целуют, трогают — и она совершенно не сопротивляется. Кровь прилила к голове, отстукивая по вискам, словно на барабане древний воинственный ритм.

Спуститься вниз и раз и навсегда показать наглецу, кому теперь принадлежит эта женщина? Избить в кровь, почувствовать, как крошатся под ударами кулаков зубы соперника, как ломаются его рёбра. Животное желание разорвать, повергнуть, уничтожить врага пеленой застилало разум.

Вуд судорожно вздохнул и начал считать, понимая немыслимость низменного позыва. Он открыл рот, делая глубокие вдохи, пытаясь вернуть сердце в привычный ритм.

И лишь спустя пару минут смог анализировать пришедшие ранее в голову мысли. Кэтлин целует Бейна сама, принимает его ласки и объятия как должное. Так, может быть, именно он сам в треугольнике лишний, и этим вызвано её долгое молчание? Агент вспомнил, как каждый раз брюнетка сопротивлялась его поцелуям, а он, самонадеянный болван, принимал проявления её похоти за ответную страсть… Уж кому, как не ему, знать, что порой ты не властен над телом.

Мэттью почувствовал скрежет собственных зубов. Или это его рёбра получили удар и рвётся на части его похолодевшее сердце?

Вуд удерживал себя на месте, запрещая сделать совершенно смешной детский поступок: уйти, громко хлопнув дверью. Поступить так он не имеет права. В треугольнике есть прямой угол, который всегда будет удерживать его в данной геометрической фигуре — Лилибет. Но можно сделать проще: позволить Кэт стать счастливой с другим, прекратить ломать её, навязывая свои желания. И он сделает это, как бы ни было больно. Он слишком многое отнял у неё когда-то, и вот теперь пришла пора заплатить.

Мэтт горько усмехнулся. Даже феи порой ошибаются…

Он услышал сначала тихие шаги вошедшей в комнату дочери, а затем звук упавшего на пол стекла. Девочка увидела сцену прощания, за которой пристально наблюдал отец.

— Пап, я принесла тебе чай…

Вуд не мог обернуться, не хотел, чтобы Лилибет сейчас увидела его лицо, но задал вопрос, о котором мгновенно пожалел:

— Ты предупреждала о нём?

— Да… Но мама не знает…

Глава 18.1

Кэтлин лежала с закрытыми глазами, прислушиваясь к происходящему вокруг.

Сквозь приоткрытое на ночь окно доносились звуки шуршащих по мокрому асфальту колёс, несущихся на высокой скорости автомобилей. Значит, прошёл дождь.

Кто-то настойчиво тарабанил кулаком в дверь на нижнем этаже. Наверное, мистер Стоун в очередной раз засиделся в клубе или у одной из подружек — и теперь миссис Стоун отказывается его впустить…

Хлопанье дверей соседних квартир. Плач капризничающего ребёнка. Быстрый стук каблучков сбегающей вниз девушки. Мужские шаги на лестничной площадке — тяжёлые, шаркающие, совсем не такие, как у Мэттью…

Значит, наступило утро. Мир, заполненный звуками…

Она открыла глаза.

Серая комната с бесцветной мебелью. Тёмное пятно кошки, спящей на ковровом покрытии. Серые шторы. Почти полное отсутствие красок. Зияющая чернотой пасть, проглядывающая в пространстве неплотно прикрытой дверцы шкафа. Чёрное, серое — мир без ярких красок, как долгие годы её расписанной по часам жизни.

Усмехнулась, потерев виски. Что за глупости лезут в голову этим утром? У неё есть Лилибет, был Бейн… Но мысли о серости настойчиво возвращались. Наверное, так будет выглядеть апокалипсическое будущее земли. Ядерная зима… Полное отсутствие солнца.

Почему-то внезапно, до покалывания в кончиках пальцев, захотелось прикоснуться к тёплой коже мужчины, спящего в соседней комнате. Что дало бы его присутствие рядом? Свет? Нет… Но его тепло могло бы стать ему заменой. Тело — как кусочек знойного солнца за облаками, пусть не светит, но греет…

До сих пор она обходилась без этого! Но тут же другая мысль: «Может, пришло время кардинально что-то менять?»