Желание на любовь

— Только не вини себя! Ты — самое лучшее, что было, есть и будет в моей жизни! Я просто хочу уберечь тебя от своих ошибок. Не нужно безоглядно отдаваться чувствам — лишь об этом хочу предупредить!

— Мам, я не маленькая. — Улыбнулась девочка, не раз доказывавшая правдивость этих слов. — Мне уже шестнадцать, и голова на плечах. Не бойся! Чайтон меня не обидит. Я чувствую это вот здесь, — она дотронулась до груди. — Не знаю почему, но я ему верю.

Кэт улыбнулась и посильнее прижала дочь, глубоко вдыхая аромат родного человечка.

— Конечно! Ты не маленькая и не такая глупая, какой была я в твоём возрасте, но на то и нужна мама, чтобы предупреждать о возможных последствиях необдуманных поступков. — Она заглянула в глаза Лилибет. — Может быть, всё же поедешь со мной?

— Нет. Раз ты разрешаешь остаться, я ещё немного погощу у отца. Да я и город не видела, кроме выставки и нескольких магазинов, куда заезжали с Одри. — Девушка широко улыбнулась: — Она клёвая!

Кэтлин кивнула:

— Я знаю!

— И отец тоже.

— И это знаю.

— Тогда почему уезжаешь? Это больше похоже на бегство. Мэттью точно не причинил тебе зла?

Лилит всматривалась в лицо матери, пытаясь понять, что стало причиной отъезда. Не скрывает ли она что-то страшное? Что мог сделать такого отец, что она, как и много лет назад, спасается бегством?

— Ты должна рассказать мне правду!

— Нет, я не от Мэтта бегу, а от самой себя. И расскажу, почему, — Кэт дотронулась до носа дочери губами, — когда-нибудь, но не сейчас!

Она с любовью и сожалением смотрела в наполнившиеся слезами глаза ребёнка.

— Ну же, девочка моя, ты всегда была намного сильнее меня. Это не конец света. Всё у нас наладится.

— Я хочу, чтобы ты была счастлива!

— Я тоже этого хочу, но главное для меня — знать, что счастлива ты. — Кэтлин убрала вечно выбивающуюся рыжую прядку за ухо Лилибет. — Скажи, ты рада, что обрела папу и новых родственников?

— Очень!

— Ты простишь меня когда-нибудь за то, что молчала о них все эти годы?

— Уже простила. Я не вправе судить никого из вас.

— Спасибо, зая. Вот и этот мой поступок прошу простить. — Паркер немного помолчала, размышляя, стоит ли говорить дочери всю правду, но так и не осмелилась. — Есть обстоятельства, на разрешение которых понадобится время.

Лилибет хотела ответить: «Знаю я об этих обстоятельствах!» — однако промолчала и согласно кивнула.

— А теперь позови отца и, пожалуйста, никому ничего пока не говори.

— Хорошо. — Девочка прижалась лицом к пахнущей клубникой макушке матери. — Я люблю тебя, ты же знаешь?

Брюнетка уткнулась лицом в тёплый бок дочери.

— Знаю. Прости меня, глупую, за всё. Ты — самое лучшее, что я сотворила на этом свете.

— Ничего не понимаю… — Одри озвучила мысли всех присутствующих в просторной гостиной.

— А я ничего не могу сейчас объяснить.

Кэтлин почувствовала крепкую руку, лёгшую на талию, но не стала отталкивать ладонь, придающую хоть какую-то уверенность. Она обернулась и с благодарностью улыбнулась, пытаясь не разреветься и казаться сильной, однако Мэттью заметил, как предательски дрожит её подбородок, и прошептал:

— Успокойся. Я всегда поддержу любое твоё решение. Я обещал сделать всё, что от меня зависит, чтобы не причинять тебе больше боли, и не сдержал слово.

Горячее дыхание обожгло ухо Паркер — и снова предательская волна дрожи пробежала вдоль позвоночника. Её совсем не радовала реакция собственного тела.

Вуд опустил руку и осторожно прикоснулся пальцами к узкой холодной ладони беглянки.

— Прости. Но с этого момента я попытаюсь сделать всё, чтобы исправить причинённую боль.

Он нежно улыбнулся женщине, которая уже через несколько минут покинет квартиру, однако навсегда останется в его жизни. Мэтт почему-то был абсолютно в этом уверен. Она не сказала решительного «нет» их будущему, и он сделает всё для того, чтобы оно состоялось.

Агент взял её ладонь, Кэт не стала вырываться. Чувство надёжной силы, исходящее от стоящего рядом широкоплечего мужчины, рождало желание верить, что в этот раз он говорит правду, а значит, и её слова не окажутся ложью.

— Я приняла решение.

Брюнетка тяжело вздохнула, и Вуд сжал её пальцы, призывая к спокойствию. Каждое слово отдавалось болью ожидания в лицах любимых людей.

— Я улетаю сегодня в Финикс, одна. Мне нужно время, чтобы всё обдумать. Я не прощаюсь навсегда и не спасаюсь бегством, как в прошлый раз. Больше этого не произойдёт. Лилибет останется с Мэттью на время каникул.

Кэтлин заметила, как просветлела Бренда, а Харрис с бесстрастным выражением лица сжал ладонь жены, продёрнутую через его согнутый локоть.

Чайтон смотрел в глаза любимой. Она пробыла в спальне с Кэт добрых полчаса и как бы сейчас ни храбрилась, припухшие от слёз веки и дрожащие губы выдавали царившую в душе сумятицу.

Лилит хотела бы поддержать мать и уехать, но не могла сделать этого. Не желала бросать людей, с такой радостью принявших её в свою семью, не имела права оставить отца, понимая, что тогда шанс на примирение родителей уменьшится вдвое.