Желанная провокация

Эмили также подумала о том, что стоило бы себе самой устроить настоящий отпуск, первый за многие годы. До сих пор свободные деньги она вкладывала в бизнес. Представила, как наденет широкополую шляпу и саронг и наконец прочитает стопку книг, давно лежавшую у нее дома на прикроватной тумбочке. Возможно, даже хватит на выплату части ипотеки.

Но ни одно из этих соображений не касалось того, что она чувствовала к Алеху, потому что понимала, что брак окажется ловушкой. Она переспала с ним и не могла контролировать свое влечение. Что, если она снова влюбится в него? Нельзя, это будет неразумно.

— Нет, Алех.

Он медленно улыбнулся.

— Прежде чем ты дашь мне окончательный ответ, я скажу кое‑что и буду максимально прямолинейным.

— Это замечание обычно является предвестником какого‑нибудь оскорбления.

— А может быть, просто правды? Вот сколько тебе сейчас лет?

— Двадцать шесть. Почти двадцать семь.

— И не было ни помолвки, ни близких отношений, ни брака?

Ее сердце сжалось, потому что его допрос заставлял ее чувствовать себя ущербной, неудачницей.

— Нет.

— Ты когда‑нибудь жила с кем‑нибудь?

— Нет.

— В таком случае я окажу тебе огромную услугу, Эмили.

Она застыла в искреннем замешательстве:

— Это как?

Ей показалось, или она увидела удовлетворенную улыбку и торжествующий блеск в глубине зеленых глаз?

— Мужчина, который никогда не был женат, считается странным. А для женщины это еще хуже, ведь с каждым годом она теряет свою привлекательность.

Хорошо, что она больше не держала стакан с водой, потому что наверняка швырнула бы ему в голову. Но, по крайней мере, возмутительный комментарий вывел ее из оцепенения, вызванного его шокировавшим предложением руки и сердца.

— Ты проявишь максимум мужского высокомерия? — зашипела она на него, забыв о безмятежности. — Или просто стараешься оскорбить меня? Впрочем, я с самого начала это подозревала.

— Не стоит убивать гонца, принесшего плохие новости, — спокойно сказал Алех, пожимая своими широкими плечами. — Но если бы ты была разведенной, и к тому же богатой, ты бы привлекла массу мужчин. Это означает, что у тебя будет гораздо больше шансов найти себе подходящего партнера в будущем.

Эмили понимала, что ее реакция была глубоко иррациональной, но все же она почувствовала себя задетой тем, что он говорил. С другой стороны, почему бы ему не говорить о ее долгосрочных перспективах так объективно, не отводя в ее будущем никакой роли себе? Да, у них был секс, и да, он предлагал ей странный вид брака — но он делал это не потому, что у него были чувства к ней. И хотя она видела для него несомненную выгоду от временной женитьбы — ведь она сама это ему предложила, — но поняла, что он недоговаривал.

— У меня есть сильное подозрение, что твое желание переспать со мной и жениться на мне вызвано скорее местью, чем стремлением к респектабельности, — медленно произнесла она.

Алех почти улыбнулся, но тут же напомнил себе, что она обладала воистину сверхъестественной способностью читать его мысли.

Брак по расчету, несомненно, положил бы конец его репутации плейбоя. Более того, женитьба позволит ему полностью ее контролировать. Они будут жить вместе и спать вместе. Он сполна насладится ее восхитительной плотью, а потом отвергнет ее так же, как она когда‑то поступила с ним.

— Правда состоит в том, что у меня к тебе сложные чувства, Эмили.

— Потому что я была единственной женщиной, которая бросила тебя? — догадалась она.

— Ты думаешь, что мое эго перевешивает все остальные доводы?

— Возможно.

— Я не могу отрицать этого, и все же ситуация немного сложнее, дорогая. — Последовала пауза. — Ты ушла от меня, как будто нас ничего не связывало. Ты отдала мне свою девственность, а потом сказала, что не любишь меня и хочешь других мужчин. И ты никогда не объясняла почему.

Наступило молчание. В голове Эмили мысли крутились вокруг возможных вариантов, и она уставилась на узоры на своих брюках, не желая встречаться с его пронзительным взглядом. Конечно, было бы лучше просто отмахнуться от его вопроса и оставить прошлое там, где оно должно быть. Но потом она подумала, зачем ей защищать человека, который тиранил ее мать и оставил падчерице больную лошадь в качестве последнего знака презрения. К тому же Эмили чувствовала вину перед Алехом и хотела ее искупить.

— Мой отчим угрожал мне, — медленно произнесла она, поднимая на него глаза. — Он сказал, что никогда не простит мне, если я продолжу видеться с тобой.

Алех горько рассмеялся и покачал головой:

— И конечно, он был таким достойным человеком, что ты отчаянно нуждалась в его одобрении? Прости меня, Эмили, но я не куплюсь на это. Ведь я знаю, как сильно ты ненавидела и боялась его. Возможно, тебя больше беспокоило то, что он лишит тебя денег?

Она глубоко вздохнула:

— Нет, ты прав. Дело было не только в этом, — призналась она и проглотила комок, подступивший к горлу. — Моя мать умоляла меня выслушать его и сделать так, как он сказал, потому что он угрожал развестись с ней, если я свяжусь с кем‑то вроде тебя.

— Кем‑то вроде меня? — повторил он. — Что это значит?