Желанная провокация

У Эмили перехватило горло, но она понимала, что не сможет избежать ответа на вопрос, горевший в его зеленых глазах.

— Ты был беден, у тебя не было отца, и это не соответствовало его завышенным представлениям о респектабельности. Моя мать боялась, что не сможет жить, если он разведется с ней.

— Без его богатства, ты хочешь сказать? — мягко предположил он.

Эмили прикусила губу. Нет, не только без его богатства, хотя это, очевидно, имело большое значение. Но ее мать была одной из тех женщин, для которых жизнь была неполной без мужчины. Ее первый муж был беден, и после того, как она овдовела, она посвятила всю свою энергию поиску хорошей партии и, когда ей это удалось, уцепилась за него, как пиявка.

— Что‑то вроде этого, — сказала она.

— Но они все равно развелись, не так ли? — спросил он.

— Да, — судорожно сглотнула она.

— Твоя мать вскоре умерла?

— Да. В доме был пожар. Я училась в университете и не могла навещать ее так часто, как раньше. Она приняла транквилизаторы — большую дозу, чем обычно, — и, видимо, не погасила сигарету. Она не слышала, как сработала пожарная сигнализация, а когда прибыла пожарная команда, было уже слишком поздно.

Долгое время после этого Эмили мучило чувство вины за то, что она не смогла спасти свою мать, и за облегчение, которое она испытала, освободившись от бремени заботы о ней.

Он тихо заговорил по‑испански, сочувствуя ее потере, и она склонила голову в знак признательности.

— Спасибо, — ответила она.

Но Алех не отвлекался от своей цели и продолжил свое предложение.

— Конечно, если ты выйдешь за меня замуж…

Она покачала головой:

— Алех, перестань. Этого не произойдет. С чего бы?

— Ну, для секса и за деньги, конечно, — тихо продолжал он. — Это главные причины, по которым женщины выходят замуж за богатых и достойных мужчин, не так ли? Мы просто более честно обо всем договоримся.

— А как же любовь? — Она заколебалась, прежде чем набраться храбрости и спросить об этом.

— А что любовь? Значение любви преувеличивают. — Он увидел, как что‑то умерло в ее глазах, и почувствовал теплый прилив удовольствия. — Даже если ее испытываешь, она недолговечна.

— Но есть и другие виды любви, — возразила она. — Из тех, что более долговечны. Например, любовь матери к своему ребенку.

Алех почувствовал, как похолодела его кожа.

— Ты считаешь, что твоя мать была таким ярким примером материнской любви, Эмили?

Она покачала головой:

— Я не настолько наивна, чтобы так думать. Но, может быть, твоя мать…

— Давай просто сменим тему, хорошо? — перебил он. — Я думал, мы говорим о нашем браке.

— Так и есть. И я уже ясно выразила свои чувства по этому поводу.

Он встал с кровати, подошел к ней и поднял ее на ноги. И, как только она оказалась в его объятиях, мгновенно возникла химия. Когда соприкоснулись их тела — его обнаженное, ее полностью одетое, — он мгновенно воспламенился от похоти.

— Может, ты все‑таки передумаешь?

— Это… нечестно, — неубедительно пробормотала она, когда он начал гладить ее шею. — А еще мы стоим прямо перед окном.

— Не беспокойся, никто не может заглянуть внутрь.

Все дальнейшие ее возражения были заглушены настойчивым и страстным поцелуем. Он издал низкий стон, исходивший из глубины его существа. Она целовалась с одержимостью, удивлявшей его. Как будто в первый раз. Как будто он был ее единственным мужчиной. Его член стал твердым как камень, и он решил больше ничего не анализировать.

Положив руки ей на бедра, он подтолкнул ее к ближайшей стене и подумал, а вдруг она скажет ему, чтобы он убрал от нее руки, и объявит, что разрывает с ним контракт, потому что они не могут продолжать заниматься беспорядочным сексом, как босс и подчиненная. Разве он не уважал бы ее больше, если бы она сделала это — проявила твердость и силу духа, снова превратилась бы в девственницу, которую он когда‑то знал? Но она сделала то, что делала каждая женщина, когда‑либо приближавшаяся к нему. Она обвила руками его шею и повернула бедра так, чтобы удобно было стянуть с нее брюки. Ее трусики соскользнули следом, и она вздрогнула, когда он прикоснулся к ней.

Он чуть не взорвался, потому что ему пришлось убрать руку от ее влажного жара, чтобы взять еще один презерватив. Алех отстранился, нашел упаковку, разорвал ее и подошел ней. Прикоснувшись губами к ее торчавшему соску, он скользнул рукой между ее бедер, задумав предложить ей надеть резинку самой, но понял, что слишком возбужден и может кончить от одного прикосновения ее пальцев, и решил не рисковать.

Алех вошел в нее, вызвав ее громкий стон, отразившийся от стен комнаты с высоким потолком. Двигаясь внутри ее жестко, быстро, настойчиво, он наслаждался ее сдавленными стонами, когда она стала достигать оргазма, и они кончили почти синхронно. Когда пульсировавший прилив наслаждения спал, он обмяк рядом с ней, его дыхание овевало ее шею. Прошло несколько долгих секунд — а может, и минут, — прежде чем у него хватило сил поднять голову и посмотреть на нее. Убрав ее взъерошенные волосы, он наклонился к ее уху.

— Так ты выйдешь за меня замуж, Эмили?