Желчный Ангел

Азраил опустил ладонь на лоб Матвея, солдат приоткрыл рот, капля желчи соскользнула с клинка и упала ему на язык. Парень выдохнул, Ангел расправил крылья и воспарил, унося с собой легкого, успокоенного солдата и безутешного Васю, уткнувшего заплаканную мордашку в неоновые перья Ангела.

* * *

– Не расхотелось летать со мной на Землю? – спросил Азраил, пристроив Матвея в шатер погибших на войне.

– Нет, Ази. – Губы Васи дрожали. – Я стану обнимать их перед смертью. Они будут чувствовать мое тепло. Это ведь так важно, когда тебя обнимают на прощанье…

Глава 12 Зоя Моисеевна

Азраил уже не мог представить своего существования без Васи. Каждый ангельский день они летали за душами умирающих и каждый же день провожали тех, кто начинал новую жизнь на Земле.

Иногда Вася просил задержаться на Планете и они, расположившись на дереве или высотке здания, сидели вдвоем, болтая и рассматривая мир под ногами. Вася любил большие вечерние города, горящие огнями, любил центральные площади и улицы, любил ночных людей, расслабленных, нарядных, пахнущих духами. Они резко отличались от утренних и дневных, напряженных и суетливых.

На крыле Ангела с внутренней стороны начинали биться тысячи сердец, и малыш, прижавшись к Азарилу, засыпал под их мерный стук. Дух с трепетом возвращал Васе все то, чего он был лишен в земной жизни: материнское биение, объятия, поцелуи. Когда ребенок засыпал, Азраил касался губами его теплой макушки, терся щекой о смешное извилистое ушко, щекотал ресницами лысую голову. Не пробуждаясь, Вася растягивал губы в блаженной улыбке и еще крепче прижимался к Ангелу. Оба были наполнены тихим прозрачным счастьем, которое случается с теми, чей век предсказуемо бесконечен и безмятежен.

В тот день с Вороньего дерева упал очередной лист, и парочка двинулась в путь. Приземлилась в московской «сталинке» на Тверской. Сквозь щель в сомкнутых портьерах в комнату врывалось солнце, выпячивая пыль на старом серванте и плешь на протертом ковролине. Клинообразный луч упирался в кровать, заостряя и без того острый подбородок возлежавшей пожилой дамы с выпуклыми крашеными бровями.

За стеной на кухне слышались голоса, родственники с минуты на минуту ждали кончины матери, бабки и прабабки – Зои Моисеевны Бергштейн. Сама героиня, сложив руки на груди, громко стонала. В такт ее стону на тумбочке возле головы дрожала вода в стакане. Тут же лежали блистеры таблеток и раскрытая пачка сигарет.

Ангел с Васей, как водится, сели в изножье.

Умирающая внезапно затихла и приоткрыла глаза.

– Не может быть, – прохрипела старуха. – Неужели мои скупые дети разорились на ростовую куклу?

– Я не кукла, – просто сказал Азраил.

– Вы из собеса? – удивилась Зоя Моисеевна.

Она по старинке называла собесом все государственные органы, включая Думу и Правительство.

– Нет, – ответил Ангел.

– Из банка? – не унималась она.

– Нет.

– Из милиции?

– Это Ангел Смерти, – пояснил Вася, не выдержав допроса.

– Я вас не спрашиваю, молодой человек, – строго сказала старуха, – не лезьте, когда взрослые ведут беседу. Я поняла! Вы из похоронного агентства!

– Теплее, – улыбнулся Азраил.

– Наконец-то у них в штате появились интересные мужчины! Когда я узнавала расценки на похороны, со мной разговаривала премерзская тетка. Вы вообще знаете, сколько стоит смерть?

– У смерти нет цены, – отозвался Дух.

– Ошибаетесь, мой дорогой! Она дорожает год от года! Это безобразие! Чтобы заработать на смерть, нужно начать пахать с рождения!

– Это факт, – согласился Ангел.

– Знаете, в чем ужас, любезный? Скажу вам по секрету, придвиньтесь поближе… – Зоя Моисеевна пальцами костлявой рукой сделала приглашающий жест.

Азраил наклонился, опустив ухо к накрашенным алым губам старухи.

– Я уверена: они просрут мои похороны и мое наследство. Они абсолютно инфантильны, мои дети, внуки и правнуки. Они даже не смогут достойно продать мою коллекцию! Уверена, они продешевят!

Ангел поднял вверх красивую серебристую бровь.

– Видите два шкафа по углам? – прошептала Зоя Моисеевна по-партизански. – Там спрятаны сокровища! Собрание хрусталя «Лалик» и шелковые платки «Эрмес». Я начала собирать их с 1950 года. У меня уникальные экземпляры. На каждой коробке подписаны дата и цена покупки. Но разве они смогут перевести это в рубли? По нынешнему-то курсу! С учетом коллекционной значимости!

– Сейчас вас это не должно беспокоить, – попытался перевести разговор Азраил.

– А когда, милый мой??? Именно сейчас это и беспокоит. Вы, кстати, не знаете, кто из художников будет дороже этой весной? Поре или Рыбальченко?

– Понятия не имею.

– Вот! Хрен предскажешь! А мои духи? Еще десять дет назад бутиковая линейка «Герлен» стоила по семь-десять тыщ за флакон! А сейчас? Тридцать – сорок пять тысяч!

– Безобразие! – втиснулся в разговор Вася.

– Помолчите, молодой человек! – ткнула в воздух пальцем Бергштейн, гневно шевеля выразительными бровями.

– Я Вася, – уточнил ребенок.

– Закройте рот, Василий! Вас пока не спрашивают. Итак, о чем я?

– О духах, – напомнил Ангел.

– Вы, кстати, слушали их новый аромат «Уд нюд»? – продолжила она.

– Нет.