Желчный Ангел

Азраил сидел на берегу. Вася, накупавшись в озере, бежал в его объятья. За мальчиком на мокром ангельском песке оставались маленькие следы: пятки и, через промежуток, горошины пальцев.

Вытерев капли воды о перья, стряхнув с ног песчинки, Вася прильнул к Духу и, как всегда, обнял за шею.

– Скажи, Ази, почему Зоя Моисеевна видела твою красоту? Ведь она далеко не святая…

– Не знаю, – пожал плечами Ангел, – такое нечасто, но встречается. Я называю это эффектом Адама. В честь одного араба, ювелира, который всю жизнь куролесил, а перед смертью оказался кристально чистым. Он уверял, что причиной всему восторженная, неубиваемая любовь к жизни. Кто его разберет? Может, он и прав…

Глава 13 Перстень

С того момента, как Вадим рассмотрел камень через окуляр, микроскоп оставался на его рабочем столе круглосуточно. Хирург держал бриллиант в кармане, носил на работу, а вечером возвращался в съемную однушку и до одури любовался кристаллом, стараясь через каждую грань увидеть новые подробности в облике ангела.

На телефон ежечасно приходила эсэмэска о необходимости погашения кредита за стиральную машинку и посудомойку, которую купил маме. Он раздраженно смахивал ее с экрана.

– У ангелов нет таких проблем, верно? – говорил сам с собой. – Они не платят аренду, квартплату, не гасят задолженности, не выбивают из банков свои вклады…

Единственный раз, поддавшись на уговоры менеджера банка, Вадим вложил две своих зарплаты в иностранный ПИФ[14]. И с треском потерял все до копейки. Каждый день корил себя, представлял, как пропавшими деньгами оплатил бы кредит или отдал долги коллегам, у которых постоянно брал взаймы.

– Выиграть бы миллион. Или два. А, ангел? Что скажешь? – бурчал хирург, поворачивая бриллиант вправо-влево и наблюдая, как фигура двигалась, будто бы по воде, переступая с волны на волну.

Насмотревшись до помутнения сознания, откинулся на спинку кресла и протер ладонями воспаленные глаза.

«Надо идти к ювелиру, – подумал он, убрав с предметного стекла камень и зачем-то прикоснувшись к нему губами. – Пора кончать с этим помешательством».

* * *

– Я знал, что вы вернетесь, – радушно встретил его старик. – Что решили?

– Как бы вы посоветовали оформить бриллиант? – спросил Вадим.

– Я бы сделал перстень, – с ходу сказал Адам Иванович, хотя уже которую неделю по ночам продумывал дизайн. – Сдержанный такой, брутальный, чисто мужской. Лучше взять белое золото. Покроем черным родием. У вас есть ненужные украшения?

– Нет, – растерялся Вадим.

Украшений не было даже у мамы. Единственное обручальное колечко она заложила в ломбард, когда сыну понадобился костюм на школьный выпускной вечер. Выкупить кольцо так и не смогла. Зато костюм Вадим проносил весь институт и таскал бы его дальше, если б не широченные плечи пиджака, вышедшие из моды, и намертво отвисшие колени брюк.

– Если материал мой, то стоимость изделия будет весьма высокой. – Ювелир сделал скорбное лицо.

– Сколько? – напрягся Вадим.

– Минимум двести тысяч рублей.

Брови хирурга поползли вверх, поднимая смешную челку «под горшок» и нахлобученную на лоб кепку.

– Понимаете, сделать украшение с нуля – очень трудоемкий процесс, – начал объяснять старик. – Это и создание восковой модели, и литье, и магнитная голтовка, и несколько степеней шлифовки, и фиксация камня…

– Не перечисляйте, – остановил Вадим. – Приступайте. Я заплачу.

Хирург сам не узнал голоса, которым были сказаны последние слова. Двести тысяч равнялись трем его зарплатам без учета бесконечных долгов. Влезать в очередной кредит было неоправданно глупо. Ходить в старых джинсах и с бриллиантовым перстнем представлялось редким идиотизмом и даже слабоумием, но разум настойчиво отметал логику и вожделенно требовал отдать ангелу гораздо больше возможного, обрамить его в достойную оправу, приблизить к телу и не отпускать ни на секунду.

– Будем делать поднутрения? – спросил ювелир.

– Что, простите?

– Тайные знаки на внутренней стороне кольца. Ваши инициалы или какую-то магическую фразу.

– А нужно?

– Такие вещи делают украшение неповторимым, становятся семейной реликвией и гордостью потомков, – загадочно сказал старик.

Вадим не верил в магию фраз, не любил пословицы и афоризмы. Не признавал молитвы, в душе посмеивался над мистиками. Гадалок и экстрасенсов считал шарлатанами. Он был дарвинистом, искренне полагал, что человек произошел от обезьяны, а сознание определяется набором генов и социальной средой, в которой ты вырос. К людям относился как врач, исходя исключительно из особенностей анатомии и физиологии. И даже бриллиант, найденный в недрах чужого организма, и ангел, заключенный в камне, не пошатнули его мировоззрения. Вызвав короткий шок, словно от удара током, они вплелись в цепочку нейронов и уютно зафиксировались в его мозгу, как некая аксиома, не требующая доказательств.