Желчный Ангел

Так и случилось. Фокусник переехал к Дине, а ювелир – к Зое. Длились оба брака недолго – около трех лет. Адам стал ходить франтом, обшитый с ног до головы волшебными ручками Штейнберг. Габриэль несколько раз вешался на своей многофункциональной веревке. Дина не была ему парой. Ни по внешней эффектности, ни по внутренней наполненности. Порой он умолял Зою сшить ему сценический костюм или помочь в разработке реквизита, но она заламывала такую цену, что тот уходил несолоно хлебавши. Дочка Аля металась по этажам между родителями.

Адам тоже не был счастлив. И хотя Зоя отлично разбиралась в мелочах, а его украшения блистали в эффектной подаче Штейнберг, сердце все равно ныло по Дине. И даже мелко накрошенные салаты и затейливые соусы Зои не могли затмить ту, чье имя было выжжено молнией на предплечьях. Правда, неожиданно рыжеволосая бестия подарила Адаму дочь. Такую же кукольную девочку, как и Аля. Точь-в-точь похожую на сестру. Зоя будто доказывала миру, что абсолютно самодостаточна и какие-то там мужские гены не могут повлиять на форму и цвет воспроизводимого потомства.

Адам даже сомневался: не изменила ли ему Зоя с бывшим мужем? Но Габриэль клялся, что и сам бы мечтал об этом, но – нет. Не верить ему, вытащенному из очередной петли, не было оснований.

Дочку Адам назвал Юлей. Хотел Диной, конечно, но восставшая Зоина бровь не позволила этого сделать. При расставании Юля осталась с мамой и редко потом виделась с отцом. В отличие от Зои, которая впоследствии еще несколько раз вышла замуж, ни Адам, ни Дина, ни Габриэль так и не завели семьи.

Тридцать лет одиночества пролетели махом, но, как ни странно, воспоминания о любимой не дрогнули, не пошатнулись на пьедестале, не заросли мхом и не запылились.

Синеглазая Дина покрыла сердце ювелира коркой черного родия, законсервировав в нем навеки свое короткое имя.

* * *

Черный родий стал последним штрихом в работе над перстнем. Обрамленный готическим орнаментом с густым нуарным блеском, бриллиант заиграл по-новому, усилив свой магнетизм.

Вадим завороженно вертел его в руках, не в силах вымолвить и слова.

– Это превзошло все мои ожидания, – наконец произнес он. – Поистине великолепная работа.

– Я рад, сынок, – грустно улыбнулся Адам Иванович, понимая, что пришло время прощаться с ангелом и теми воспоминаниями, которые он всколыхнул. – Это правда лучшее мое изделие. Носи на счастье, не забывай старика.

Они обнялись и расстались, думая каждый о своем. Ювелир будто поставил пробу истины на потемневший металл семейной легенды, хирург словно зашил зияющую рану тотального невезения и победоносно завязал лигатуру прочным узлом.

Глава 18 Везет

Благодаря выигрышу Вадим Казаченко заплатил ювелиру, погасил кредиты и отдал долги коллегам-врачам. Черно-белый негатив бытия моментально обрел цвета и оттенки, колючая проволока обязательств разомкнулась и покрылась вьюнками-колокольчиками, железобетонная плита безденежья стала невесомой прозрачной пленкой. Спертый, прогорклый воздух ежедневного однообразия внезапно сделался девственным и жадно поглощался легкими, опьяневшими от пронзительной чистоты.

– Никогда не видел тебя таким порхающим, – хлопнул Вадима по плечу Воронков. – Влюбился?

– И это тоже, – блаженно улыбался хирург.

– Слушай, выручи, – понизил голос до шепота коллега. – На следующей неделе несколько операций проплаченных. А Людка – жена моя – купила горящую путевку в Дубай. Хочу взять внеплановый отпуск. Подменишь меня?

– Нуу… – замялся Вадим.

– Семьдесят процентов того, что будет в конвертах, твои, – пообещал Воронков.

– Идет, – согласился Казаченко.

Отработав за Воронкова три дня и получив сумму, вдвое превышающую зарплату, Вадим окончательно убедился в том, что был редким лохом. Пациенты Воронкова, правда, оказались какими-то невезучими: на операционном столе происходили непредвиденные трудности, монитор гас, инструменты падали из рук ассистентов, казалось бы нетяжелые случаи внезапно осложнялись новыми вводными. Послеоперационное восстановление тоже проходило трудновато: то открывалось кровотечение, то гноились рубцы, то обострялись попутные хронические болячки.

«Ну, бывает», – отмахивался от мелких неудач Вадим, пребывая в эйфории от внезапного финансового благополучия. Тем более что по взмаху неведомой волшебной палочки и сарафанному радио ему стали звонить пациенты и просить прооперировать себя, друзей, знакомых «за вознаграждение, разумеется».

– Делись с главным, – посоветовал однажды Воронков, – взлетишь аки птица.

И действительно, наладив контакт с главврачом и отстегивая ему часть «гонорара», Вадим стал обласкан вниманием, барской любовью и защитой в сложных ситуациях. Более того, ему повысили зарплату.

– У тебя светлые мозги и большой опыт, Вадик, – хвалил главврач, рассматривая элегантный перстень на руке подчиненного. – Работай над кандидатской, получай степень. А я погоняю тебя по симпозиумам и конференциям. Надо начинать светить лицом.