Желчный Ангел

В итоге писатель решил прекратить побираться, а вазу мелочи надумал отнести в банк. Правда, выяснилось, что деньги нужно рассортировать: рубли к рублям, пятаки к пятакам, желтые десятирублевки соответственно к монетам аналогичного номинала.

Это заняло больше суток, но Греков, с черными от металлической пыли руками, буквально словил дзен. Давно, со времен счастливого писательства, ему не было так хорошо. Он чувствовал себя богом, систематизирующим мир по задуманному образцу, приводя подобное к подобному, отделяя элиту от масс, патрициев от плебеев, богачей от бедняков, писателей от курьеров. В толще металла чувственные пальцы Сергея Петровича выудили совсем странную монету – с морским коньком на одной стороне и гербом государства Самоа на другой.

Греков покрутил ее в руках и положил в копилку подарков Квакилы. Он почувствовал странное единение с этим медяком в два тала[25], нечто уникальное – как он сам, но не имеющие ровно никакой ценности в заданной системе координат.

Мира, застав друга сидящим на полу за разбором мелких денег, покрутила у виска.

– Как думаешь, что можно купить в Самоа на два тала? – спросил ее Греков, демонстрируя монету с морским коньком. – Пучок петрушки? Губку для мытья посуды?

– Я даже не знаю, где это находится, – съязвила Мира.

– Вот махнуть бы на Самоа навсегда и умереть там, – мечтательно произнес писатель.

– Знаешь, один мой знакомый старик-ювелир тоже решил махнуть в Тибет и там оттопыриться. Но, слава богу, его не пустили с собакой в самолет, в результате он вернулся к пустой квартире и встретил возле нее возлюбленную, которая бросила его тридцать лет назад.

– Какой пассаж, – вздохнул Сергей Петрович, – был бы я писателем, посвятил бы этому роман.

– Ты писатель, Сережа, – серьезно сказала Мира. – Ты большой писатель.

– Я – говно. – Он откинулся назад и лег на паркет, подложив руки за голову. – Дешевый низкоквалифицированный репетитор, курьер шестого ранга. И не смей убеждать меня в обратном…

Глава 34 Курьер

На следующий день, поработав над заказом по переводу инструкций для лекарств, Греков к девяти вечера был в магазине и получил пятнадцать заявок.

Майский ветер приятно трепал волосы, неподъемный рюкзак за спиной грел хребет порциями горячего борща. Его-то нужно было доставить в первую очередь.

Сергей Петрович в течение двух часов мотался по району, разнося пакеты с призывно пахнущей едой, и обнаружил, что на дне рюкзака осталась одна сумка с двумя упаковками сахара и бутылью молока.

Клиенты жили в квартале от его дома, на третьем этаже. Невысоко, но лифт не работал. Время подходило к полуночи.

Поднявшись на лестничную площадку, Греков наткнулся на пожилую женщину в спортивном костюме, маленькую, крепкую, энергичную, кричащую что-то соседке этажом выше.

– Я подам на вас в суд, я буду жаловаться в собес! Почему лифт систематически не работает? – громыхала она, потрясая кулаками.

В проеме открытой двери стоял старик, видимо, муж, в клетчатой фланелевой пижаме и пытался успокоить благоверную.

– Дина, не шуми, весь дом уже спит, Дина…

– Ах вот вы и поднялись, – встретила хозяйка Грекова. – Простите нас, что заставили идти ночью, пешком, да еще без лифта!

– Никаких проблем, – улыбнулся Греков, – это моя работа.

– Дина, я же говорил, что это кощунство – заставлять человека в столь поздний час выполнять твою прихоть! – причитал фланелевый муж. – Извините нас, пожалуйста, – обратился он к писателю, – ей просто вздумалось с утра испечь яблочный штрудель, а сахара не оказалось.

– Да что вы. – Сергей Петрович, мокрый, словно упавшая в лужу губка, достал из рюкзака пакет и протянул его хозяйке. – Вот ваш сахар и молоко, пеките пироги на здоровье!

– Нет, я и понятия не имел, что можно получать продукты таким образом, – не унимался старик. – Я не умею пользоваться интернетом, а она – вжик-вжик – и заказала доставку! Просто какая-то эксплуатация человека человеком!

Греков понял, что на фоне вызова курьера в семье уже несколько часов бушевала драма, а потому постарался быстрее раскланяться и уйти восвояси.

– Нет, нет, – закричала хозяйка, хватая его за рукав, – вы обязательно зайдете и выпьете чай! У меня дивные оладьи и запеченная тыква!

– Да, – подтвердил старик, – мы вас никуда не отпустим! Мы должны искупить свою вину.

Сергей Петрович рассмеялся. За несколько месяцев курьерства в нем впервые увидели человека.

Греков никуда не спешил, а потому разделся, вымыл руки и прошел на кухню. В коридоре он споткнулся о седого кудрявого пса, словно бревно лежавшего на полу.

– Это Моня, – сказал старик, – совсем уже плохой, не ходит, еле дышит. Очень его люблю. Просто душа моя…

Писатель почесал Моню за ухом, заглянул в его карие, с пеленой глаза и вздохнул:

– Чудовищно, что их век короче нашего. Я вот без своей кошки не мыслю жизни. А она ведь по-любому уйдет первой…

Старик отечески похлопал Грекова по плечу и представился:

– Зовите меня Адамом Ивановичем.

– Сергей, – протянул руку писатель.

– Сергуня, за стол! – скомандовала хозяйка. – Меня зовут Дина!

– А отчество? – поинтересовался Греков.