Желчный Ангел

Огненные слезы падали на почву, разъедая ее, словно раскаленная ртуть. Сад умирал на глазах, Манина шерсть горела, птицы падали замертво к ногам. Ангел стал черным. Перья обуглились, рваные сердца свисали на артериях и бились друг об друга. Ресницы, которые так долго щекотали Васю, тлели. Руки, так нежно его обнимающие, скрючились от ожогов. От волос к небу поднимался столб чугунного дыма.

– Не надо, Господи! – воздел руки к ядерному небу Вася. – Прости моего Ази! Не убивай! Он все сделает как ты хочешь! Он направит луч! Я спущусь по нему в чужое тело! Только спаси его, Господи! Ради нашей любви спаси ЕГОООО!

Внезапно обугленная сковородка солнца стала блестящей, будто ее намыли нашатырем. Небо расчистилось, опаленная трава вновь сделалась изумрудной, искореженные птицы взмыли в небо, звери собрались в привычный облик, ошметки шатров вернулись на свои места, сортируя под сводами изможденных людей. Озеро отразило голубое небо и вобрало в себя хватающих воздух рыб. На прибрежном песке еще сохранились следы Духа и ребенка – огромная ступня исполина и рядом – крошечные кружочки пяток.

Вася что есть мочи обнял за шею измученного Ангела, пытаясь впитать в себя шестьсот миллионов лет незаслуженного счастья. Азраил крест-накрест держал обожженные ладони на нежных лопатках малыша и целовал его в макушку.

– Ни одна земная мать, ни один отец не даст мне столько любви, сколько дал ты, Ази, – всхлипывал малыш. – А вдруг я снова буду брошен, как в прошлой чертовой жизни?

– У тебя все должно быть хорошо. – Ангел пытался унять дрожь в подбородке. – Насколько может быть хорошо на этой долбаной Земле. Все хорошо… Только без меня… Прощай, родной… Я буду смотреть в твое окно по ночам… Но тебе будет уже все равно…

Азраил встал и размахнул крылья. Звери и птицы замерли, забыв, как дышать. Солнце померкло, вой людей в шатрах прекратился. Глаза Духа вспыхнули желтым огнем, образуя могучий столб света, уходящий далеко за границы Ангельского сада, прорывающий межпланетное пространство, прорезающий насквозь тысячи галактик. По этому лучу с разорванной от горя душой уходил маленький лысый мальчик, оставляя крошечные следы – лепешечки пяточек и носочков, горошинки пальчиков. Следы, ставшие кровавой раной в каждом из тысяч сердец безутешного Ангела Смерти…

Глава 38 Рождение

Телевизор захлебывался. Заголовки новостей начинались со слов «Сверхъестественный, невероятный, небывалый, первый за всю историю». Первый за всю историю сильнейший магнитный шторм силой в девять баллов накрыл Евразийскую часть земного шара. Пятно в восточном полушарии Солнца взорвалось, высвободив энергию сотен миллионов термоядерных бомб. По счастливой случайности она прошла мимо Земли. Но небольшая часть все же достигла нашей планеты. Вышли из строя два модуля Международной космической станции, сошли с орбиты сорок искусственных спутников Земли.

В средней полосе России верхние слои атмосферы полыхали немыслимыми цветами. В роддоме, где уже второй день лежала Маргарита, мигал свет, отказывали приборы. Она звонила Вадиму и кричала в трубку: почему именно на ее роды во Вселенной случился такой кавардак? Муж успокаивал и велел, что бы ни случилось, правильно дышать. На два счета – вдох, на четыре – выдох.

Воды отошли ночью. Пузырь лопнул глухо и торжественно, как гелевый шарик, налетевший на шпиль Останкинской башни.

Маргошу повезли в родильную комнату. За коридорными окнами в середине июля в Москве разноцветной электроэнцефалограммой плясало северное сияние. С врачом и акушеркой – Вадимиными друзьями – договорились заранее, их оповестили, через час-полтора они должны были приехать в больницу.

Хирург тоже выскочил из постели и, натягивая брюки, прижав к уху телефон, шептал жене теплые слова. Маргарите подключили капельницу и оставили на время одну.

Продолжались схватки. От боли сводило таз, позвоночник и челюсть. За окном что-то вспыхнуло. Из форточки потянуло горелым. Марго молилась, чтобы Вадим приехал раньше, чем начнется пожар.

И он приехал. Ворвался в родильный зал первым, уже в халате. Возле него суетилась дежурная акушерка Рената.

– Полгорода осталось без света, – сообщила она. – Массовые аварии на электростанциях. Возможно, метро будет работать с перебоями.

– Для нашей роженицы это лишняя информация, – грубо осек ее хирург и погладил жену по голове. – Я с тобой. А значит, ничего плохого не случится. Мы родим, даже если рухнет весь мир.

– Вадик. – Марго выдохнула после очередной схватки. – Как-то все в суете… как-то все не вовремя. – Она сжала его кисть ослабшими пальцами. – Я никогда не произносила это вслух. Я психолог, учу людей говорить ртом о том, что у них на уме, а сама…

– Да что случилось? – Вадим убирал с ее лба мокрые пряди.

– Я люблю тебя… Никого, кроме тебя… Люблю впервые в жизни…

Он поднес ее руку к своим губам и тыльной стороной вытер слезы.

– Господи, а я как тебя люблю…

Акушерка всхлипнула, засмущалась и поспешила к выходу, только и сказав:

– Вадим Семенович, если что, я рядом.