Железная маска Шлиссельбурга

Надзиратели совершили несколько «ходок» с чашками в обеих руках — стол быстро заполнился блюдами и тарелками, кружками и бокалами из стекла, кувшином кваса. Несколько штофных бутылок создавали приличный натюрморт, приятный взгляду. Иван Антонович немного оживился от увиденного, но терять инициативу не стал — нужно было продолжать держать парочку «вертухаев» в должном тонусе:

— Господа, в приличном обществе всегда моют руки перед едой! Должны быть салфетки и приборы — вульгарно есть пищу ложками или хватать ее руками. А потом мы вместе прочитаем молитву…

Глава 17

Данила Петрович не знал, куда деть свои прежде сильные руки — они вели себя сейчас совершенно неподобающим образом, путались, дважды выронил вилку из ослабевших пальцев. И было, отчего ему так волноваться — сидящий напротив него молодой человек вызывал нешуточный ужас, перемешанный с невольным уважением и даже почтением.

«Какая мы ему ровня?! Назвать его сейчас «безымянным узником», или как раньше «Григорием», язык у меня больше никогда не повернется — в нем царская порода прет всем нутром, властность страшная! Ох, попали мы из огня да в полымя — куда не кинь, везде клин!»

— Господа офицеры, вам нужны хорошие манеры — в полку этикету не учат, да и не нужен он на войне, владение шпагой и пистолетом куда важнее! Но, уважаемые, быть вам при дворе принятыми, и в самом скором времени! Дело в том, что императрица Екатерина вдова, вы прекрасно знаете участь ее мужа. Но так повелось, что за трон всегда борются несколько партий, куда входят самые знатные княжеские роды, природные Рюриковичи. Каждый такой род выдвигает претендентов на ее руку — но невместно князьям становится императорами, только цари выборные Земским Собором были — Борис Годунов и Василий Шуйский.

Иоанн Антонович остановился и уставился немигающим взором ему в глаза. Власьев почувствовал, что его липкой паутиной опутывает страх — при нем сейчас говорили такие вещи, о которых и помыслить боязно, не то, что сказать. А свергнутый с трона император продолжил:

— Оба, как вы знаете, кончили очень плохо! Сейчас наши главные Фамилии княжеского достоинства никогда не договорятся о будущем супруге нашей благословенной царицы. Никогда у них не будет консенсуса! Потому я решил сбросить маску недалекого узника, которую носил все эти годы на себе. Понимаю, вас удивило мое перерождение. Напрасно! Данила Петрович — вы сами хорошо знаете, что меня малолетнего, вместе с моим отцом, герцогом Антоном-Ульрихом, матерью Анной Леопольдовной, братьями и сестрами содержали в архиерейском доме в Холмогорах?!

Это был не вопрос, а утверждение, и Власьев осторожно кивнул, боясь произнести неосторожное слово. Такое он знал — в Тайной экспедиции о многом ведали, о «холмогорских сидельцах» ведали многие.

— При нас был штат в полтораста приближенных и слуг, всех тех, кто разделил заточение. Мы терпели страшные лишения, даже голод — половина верных людей умерла. Но именно они учили меня многому, что должен знать правитель о мире. Потом перевезли сюда — здесь меня удостоила беседой ныне умершая императрица Елизавета Петровна, которая сказала мне следующие слова — «бедный мальчик, ты ни в чем не виноват, виноваты твои родители». Также незадолго до смерти посетил император Петр Федорович — мы говорили о многих делах, о которых вам невместно знать по своему положению — то дела тайные, секрет государственный. А год назад меня возили в карете в Петербург, где со мной разговаривала матушка-царица. Решено было, что после года заточения я подам прошение на постриг — вы должны были меня к тому склонять…

Иван Антонович остановился, держа в левой руке вилку, а в правой ножичек, отрезал кусочек буженины, наколол на вилку и отправил его в рот. Затем отпил из бокала вино, поморщился и сказал:

— Дело прошлое, сейчас вам можно приоткрыть правду — мне предложили быть консортом. Так в европейских монархиях называют принцев при правящих королевах. Они не имеют никакой власти, только церемониальные функции, и являются отцами без прав своих сыновей, которые, в отличие от него, имеют все права на престол и корону. Вчера я согласился на это великодушное предложение нашей государыни Екатерины Алексеевны! Оно полностью снимет вражду между старинными княжьими родами, к тому же мое высокородное происхождение позволит всем примириться с выбранной императрицей кандидатурой!

Данила Петрович чувствовал себя, как оглушенным от удара палкой по голове. Узник совершенно свободно говорил о таких вещах, о которых и помыслить было не то, что боязно — страшно. Надо было бы вскочить и зажать ему горло, но он не буйствовал, не сказывал поносных слов, в инструкциях на то указание имелось. Наоборот, весьма почтительно говорил как о государыне, так и о властях, о знатных родах, которых Рюриковичами называл, в память их общего предка.