Железная стена. Израиль и арабский мир

Большое влияние на формирование реакции оборонного ведомства на вторую интифаду оказал бригадный генерал военной разведки Амос Гилад. Гилад был убежден, что Арафат намеренно спланировал интифаду после провала Кэмп-Дэвида, чтобы добиться политических успехов, и что он не откажется от насилия и террора, пока не добьется своих целей. Эти цели, как утверждалось, включали реализацию права на возвращение беженцев 1948 года. В своих брифингах для политиков Гилад утверждал, что Арафат психологически неспособен заключить мир с Израилем, что он так и не смирился с существованием Израиля как государства еврейского народа и что он по-прежнему мечтает уничтожить его если не военными, то демографическими средствами: требование права на возвращение приводилось в качестве доказательства того, что Арафат планирует демографически переиграть еврейское государство. Генерал-майор Амос Малка, начальник Гилада, сказал одному американскому писателю, что за все время его работы на посту главы военной разведки не было ни одного документа исследовательского отдела, который бы подтверждал те оценки, которые Гилад излагал премьер-министру и другим политикам и парламентариям.

Но Гилад был не одинок: его решительно поддержали начальник Генштаба Шауль Мофаз и заместитель начальника Генштаба генерал-майор Моше Яалон. На многочисленных форумах, в том числе на брифингах для журналистов, армейские офицеры заявляли и повторяли свою точку зрения. Что касается интифады, то их позиция была однозначной: Израиль должен оказывать жесткое военное давление на Арафата до тех пор, пока тот не откажется от террора. Он должен мобилизовать мировых лидеров против Арафата, вести против него ожесточенную пропагандистскую кампанию, подрывать его легитимность и отказываться от переговоров с ним. Тройке не нужна была интифада, чтобы сформировать свое мнение об Арафате. Когда она началась, у них уже были готовы военные планы, и они ожидали, что политики дадут им свободу действий. Они были настроены на военную конфронтацию и твердо решили вбить в сознание палестинцев, что насилием они ничего не добьются. Палестинцам казалось, что Израиль раздувает пламя конфликта для того, чтобы прекратить мирный процесс. Доверие между двумя сторонами полностью разрушилось. Два общества оказались заперты в танце смерти. Соглашения в Осло были разорваны.

С израильской стороны вторая интифада выявила непостоянство и неустойчивость премьер-министра, который переходил от угроз применения жестких карательных мер к предложениям возобновить переговоры с целью скорейшего достижения мирного соглашения. После начала интифады Эхуд Барак выдвинул несколько ультиматумов Палестинской автономии. Он настаивал на том, что подстрекательство и насилие должны быть прекращены, прежде чем он вернется за стол переговоров; это, по-видимому, означало отказ от политического курса на будущее. За один день, 1 ноября, погибли 3 израильских солдата и 6 палестинцев, 4 солдата ЦАХАЛа и 140 палестинцев были ранены. Число жертв продолжало расти по мере того, как ЦАХАЛ пытался восстановить порядок, и до конца месяца столкновения происходили каждый день. Ситуация в сфере безопасности неуклонно ухудшалась, перестрелки становились все более смертоносными, а число погибших росло угрожающими темпами. Барак поддержал практически все планы военных по подавлению беспорядков, представленные в кабинет министров. Он даже призвал их действовать более радикально, предлагая новые цели и новые предложения по военным действиям. Не хватало только последовательной стратегии сдерживания насилия и выхода из кризиса. Некоторые коллеги Барака считали, что он с самого начала неправильно управлял ситуацией, что, повышая уровень насилия, он позволил кризису выйти из-под контроля. Его зигзаги также привели к серьезному подрыву доверия к нему со стороны населения. Опросы общественного мнения показали, что он постоянно проигрывает своему сопернику Ариэлю Шарону, который прямо заявил, что соглашения в Осло прекратили свое существование, а Арафат - не партнер, а жестокий враг, которого нужно поставить на место.