Железная цепь

– Он умер не оттого, что у него не было денег, – возразил Джеймс. – И не от холода. Его убили.

Корделия знала, что Джеймс говорит разумные вещи, но сейчас ей не хотелось рассуждать разумно. Ей хотелось рвать и метать, хотелось накричать на него, ударить.

– Не обязательно было давать ему пять тысяч – ты мог бы одолжить ему хоть немного денег, чтобы он мог нанять карету и благополучно добраться до дома.

Во взгляде Джеймса вспыхнул какой-то странный огонь. Корделия никогда не видела в этих золотых глазах такого выражения – он разозлился на нее. И, поняв это, она испытала какое-то извращенное удовольствие. Ледяной панцирь, сковавший ее, наконец, треснул, и она почувствовала гнев, ненависть, отчаяние. Она чувствовала боль, потому что жестокими словами ранила того, кого любила.

– Если бы я дал ему деньги, он тут же пропил бы все в ближайшем пабе, потом пошел бы домой пешком, и его все равно убили бы. А ты обвиняла бы меня в его смерти, потому что я дал ему деньги. Ты не хочешь посмотреть правде в глаза: он сам сделал выбор…

– Корделия.

Обернувшись, она увидела у входа в коридор Алистера. Колдовской огонь светил ему в спину, и его волосы казались золотыми, и она вдруг вспомнила времена, когда он осветлял их.

– Брат Енох говорит, что, если ты хочешь попрощаться, то время настало.

Корделия машинально кивнула.

– Я уже иду.

Ей пришлось пройти мимо Джеймса; коридор был узким, и она нечаянно коснулась плечом его плеча. Она услышала, как он раздраженно вздохнул, прежде чем последовать за ней. Вместе с Алистером они пересекли площадь и вернулись в Оссуарий. Сона все так же стояла над телом Элиаса. Брат Енох тоже был здесь; он не шевелился, сложил руки перед собой, словно священник.

Джеймс остановился на пороге. Корделия не в силах была смотреть на него. Она взяла руку Алистера и подошла к столу, на котором лежало тело отца. Алистер привлек ее к себе. Мать застыла, склонив голову; глаза ее покраснели и опухли от слез.

– Ave atque vale, – произнес Алистер. – Здравствуй и прощай, отец.

– Ave atque vale, – повторила Сона.

Корделия знала, что тоже должна произнести положенную фразу, но горло ее сжал спазм, и она не сумела выговорить ни слова. Вместо этого она взяла руку отца, холодную, застывшую. Но это была не его рука. Нет, не эти руки подбрасывали ее в воздух, когда она была совсем маленькой, не эти руки направляли ее меч, когда она училась обращаться с оружием. Она осторожно положила руку на грудь отца.

И вздрогнула. Руна Ясновидения – руна, которую каждый Сумеречный охотник носил на тыльной стороне кисти ведущей руки – исчезла.

Она вспомнила голос Филомены, вспомнила слова, которые слышала на заброшенной фабрике. «Он забрал у меня все. Мою силу. Мою жизнь».

Ее силу.

«Енох, – мысленно произнесла она. – Вы знаете, была ли у Филомены ди Анджело руна Силы?»

Безмолвные Братья не могут выражать эмоции, но Корделия почувствовала, что он удивился. Он ответил: «Не знаю, но ее тело находится в Идрисе, под надзором Брата Седраха. Я попрошу его осмотреть тело, если это важно».

«Это очень важно», – ответила она.

Енох едва заметно кивнул. «Скоро придет Консул. Желаете остаться и побеседовать с ней?»

Сона провела рукой по лицу.

– Честно говоря, я не в состоянии это вынести, – произнесла она вслух. – Я хочу только одного: вернуться домой, к детям… – Она оборвала себя на полуслове, слабо улыбнулась. – Прости, Лейли. Я забыла, что теперь у тебя свой дом.

– Джеймс не будет возражать, если я останусь с тобой сегодня, Mâmân, – сказала Корделия. – Правда, Джеймс?

Она обернулась, ожидая увидеть во взгляде его прежнее сердитое выражение. Но он снова надел свою Маску, лицо его было каменным.

– Разумеется, нет. Корделия поживет у вас некоторое время, если вы желаете, миссис Карстерс, – сказал он. – Я попрошу Райзу переехать к вам и захватить с собой все, что необходимо Корделии.

– Мне нужно только одно, – произнесла Корделия. – Я хочу увидеть Люси. Пожалуйста… пожалуйста, передай ей это.

Покинув Безмолвный Город, Джеймс не сразу вернулся домой. Он собирался поймать кеб, но почему-то мысль о возвращении в дом на Керзон-стрит без Корделии причиняла ему боль. Он чувствовал, что, как и вчера вечером, подвел, предал ее, потому что ничем не сумел ей помочь.

Он бесцельно бродил по заснеженным тропинкам среди надгробий Хайгейтского кладбища, вспоминая ту ночь, когда в последний раз был здесь. В ту ночь он, Джеймс, побывал в Безмолвном Городе в сопровождении Мэтью и Корделии, а потом совершил путешествие в царство, похищенное Велиалом у его собрата-демона. Он едва не погиб среди этих склепов, столетних деревьев и унылых каменных ангелов. До сих пор он не понимал, каким образом сумел остаться в живых, но одно знал твердо: Корделия спасла ему жизнь.

Он должен был рассказать ей все, до конца. Он с силой ударил кулаком по нижней ветке ближайшего дерева, и его засыпало снегом. Снег и иней скрывали большую часть могильных камней, видны были лишь отдельные слова: «ГОРЯЧО ЛЮБИМОМУ», «СВЕТЛАЯ ПАМЯТЬ», «УТРАТА».