Железная цепь

– Возможно, – пожал плечами Алистер. – С другой стороны, у нашего Анклава теперь имеется импровизированная тюрьма. Очень удобно.

Томас сделал несколько шагов к Алистеру, который снова уставился в свою книгу. Он привык видеть Алистера тщательно причесанным – в этом он походил на Анну, – но сейчас волосы его растрепались, и блестящие мягкие пряди падали на лоб. По крайней мере, они выглядели мягкими. Томас решил, что, возможно, ошибается. Он точно знал одно: натуральный цвет волос Алистера ему нравится больше.

Он тут же напомнил себе о том, что сам Алистер, к несчастью, ему совершенно не нравится.

Конечно, появление Алистера в тюрьме и его показания в пользу Томаса заставили последнего несколько изменить свое мнение, но он пока не знал, что думать об этом невероятном происшествии.

– Зачем ты ходил за мной по ночам? – спросил Томас.

Ему показалось, что Алистер смутился – нет, определенно показалось. Игра воображения.

– Кому-то надо было этим заняться, – буркнул он, продолжая водить глазами по строчкам.

– Что, черт побери, это значит? – рявкнул Томас.

– Не задавай вопрос, если не уверен в том, что хочешь услышать ответ, Лайтвуд, – отрезал Алистер своим обычным высокомерным тоном.

Томас с размаху сел на матрас рядом с Алистером, и тот, оторвавшись, наконец, от книги, недоуменно нахмурился.

– Я хочу услышать ответ, – заявил Томас. – И буду сидеть здесь до тех пор, пока не получу его.

Алистер нарочито медленно закрыл книгу и отложил ее в сторону. На шее у него билась жилка. Томас уже когда-то разглядывал шею Алистера, и на него внезапно нахлынули воспоминания о тех днях в Париже, когда они вдвоем бродили по улицам, смеялись и болтали обо всем, что приходило в голову. Он вспомнил, как они зашли в кинотеатр посмотреть движущиеся картинки, новое изобретение простых людей. Вспомнил, как пальцы Алистера скользили по его запястью, по татуировке в виде компаса… нет, нельзя думать об этом. Это означало ступить на запретную территорию.

– Я знал, что ты ходишь по городу каждую ночь, даже если тебя не включают в патрули, – объяснил Алистер. – Более того, ты ходил один, а ведь по Лондону рыскает кровожадный убийца. Я понял, что рано или поздно тебя убьют. Ты должен был брать кого-то с собой.

– Нет уж, спасибо. Все эти люди, которые патрулируют парами, а то и целыми отрядами, разговаривают во весь голос, не могут сделать и шага без того, чтобы не посоветоваться с начальством… Бр-р! Лучше сразу позвонить в колокол, чтобы дать убийце знать о своем приближении. Выходишь два-три раза в неделю, а в остальное время ты вынужден просто сидеть на заднице и ничего не делать. Мы никогда не поймаем преступника, если будем прятаться по домам. Надо действовать, искать на улицах!

На лице Алистера появилось насмешливое выражение – казалось, он в жизни не слышал ничего более забавного и едва сдерживался, чтобы не расхохотаться.

– Какое исчерпывающее изложение вашей нелепой философии. Но я-то вижу, что благие намерения – всего лишь оправдание детского стремления вечно лезть на рожон, – произнес он, лениво потягиваясь. Когда он поднял руки, рубашка выпросталась из брюк, обнажив узкую полоску смуглой кожи. Томас приказал себе не смотреть.

– Ты не поэтому ходил по городу, – снова заговорил Алистер. – Твои объяснения достаточно правдоподобны, но о самом важном ты умалчиваешь.

– Не понимаю, что ты имеешь в виду.

– Ты не смог спасти сестру, поэтому хочешь спасти чужих, незнакомых людей. И еще ты жаждешь мести. Барбару убил демон, но это для тебя неважно; зло всегда остается злом, верно?

Томасу казалось, что черные глаза Алистера заглядывают ему прямо в душу.

– Ты вел себя безрассудно, но не хотел, чтобы из-за твоего безрассудного поведения пострадал напарник. Поэтому ты искал убийцу один.

У Томаса екнуло сердце. Алистер Карстерс разгадал мотивы его действий, в то время как его ближайшие друзья ни о чем даже не подозревали. При этой мысли Томасу стало не по себе.

– Знаешь, я не верю в то, что ты действительно считаешь нас глупыми детьми, которые бросаются навстречу опасности ради собственного удовольствия, – ответил он. – Если бы ты так думал, ты не позволил бы Корделии проводить в нашем обществе столько времени.

Алистер издал какое-то презрительное сопение.

– Я хочу сказать, – сбивчиво продолжал Томас, – что ты сам не веришь в то, что мне сейчас наговорил. И я не могу понять, зачем это было сказано. Ты как будто нарочно хотел вывести меня из себя. – Он помолчал. – Зачем ты дразнил и обижал нас в школе? Ведь мы ничего плохого тебе не сделали.

Алистер поморщился. Довольно долго он ничего не отвечал.

– Я издевался над вами потому… – наконец, выговорил он, – потому, что мог делать это безнаказанно.

– О, понимаю, вести себя как ублюдок – это так легко, – усмехнулся Томас. – Но у тебя не было никаких причин цепляться именно к нам. Твоя семья дружна с Эрондейлами. Ты мог бы, по крайней мере, быть добрее к Джеймсу.