Железная цепь

Евгения окинула его презрительным взглядом.

– Естественно, не заслужил, – процедила она. – А теперь подбери оружие и помоги нам для разнообразия.

После этого она повернулась к нему спиной и принялась рубить «морских змей», задержавшись лишь на мгновение для того, чтобы подмигнуть Томасу.

– Это была неожиданная, но поучительная сцена, – заметил Кристофер.

Томас мысленно согласился с другом, но радоваться было некогда.

– Мидаэль, – нараспев произнес он, и ангельский клинок «ожил» в его руке.

Он шагнул вперед, с некоторым трудом передвигая ноги в воде, доходившей до щиколоток; Кристофер и Алистер держались рядом. Что-то возникло из серой пены – очередное щупальце, на этот раз вполне живое. Оно было невероятно длинное и толстое, как тело взрослого мужчины; когда оно нависло над ними, Томас заметил, что его нижняя сторона утыкана сотнями грозных черных шипов.

Щупальце со свистом устремилось вниз, и Томас решил, что сейчас ему придет конец, но кто-то схватил его за руку и вовремя оттащил в сторону.

Алистер.

Вместе они рухнули в холодную воду, а щупальце ударилось о стену рядом с дверью Института; раздался треск, в стене образовалась огромная дыра, в воду с плеском посыпались камни. Из облака кирпичной пыли возник Габриэль Лайтвуд с занесенным для удара мечом.

Щупальце, не теряя времени, схватило новую жертву и прижало руки Габриэля к телу; запятнанный ихором клинок выпал из его руки и утонул в грязной воде.

Габриэль сопротивлялся, но тварь держала его крепко. В воду падали крупные капли крови. Кристофер что-то неразборчиво выкрикнул и бросился к отцу, Томас поднялся на ноги и побежал следом за другом. Он принялся яростно рубить и колоть серо-зеленое щупальце, похожее на гигантский резиновый шланг, краем сознания отметив, что Алистер Карстерс рядом и тоже сражается с отвратительным монстром.

Когда Корделия, Мэтью и Джеймс, задыхаясь от быстрого бега, добрались до Маунт-стрит Гарденс, они обнаружили, что ворота распахнуты. Оглядываясь по сторонам, они медленно шагали по расчищенным от снега тропинкам среди серых платанов. Сквер был пуст. Корделия сказала себе, что это вполне естественно. Да, рядом, в здании из красного кирпича эпохи короля Якова, располагалась школа, но ведь было еще слишком рано для детей, а в такой холод никому в голову не пришло бы гулять здесь до рассвета.

Тем не менее она никак не могла избавиться от неприятного чувства – ей казалось, что за ними наблюдают. Но сколько ни напрягала зрение, она не заметила среди белых сугробов и темных деревьев ни единой живой души. Джеймс быстро обошел парк. Он был без шляпы, и холодный ветер развевал его черные волосы. Прежде чем покинуть дом, они воспользовались гламором, иначе их компания обязательно привлекла бы внимание пешеходов на Саут-Одли-стрит. Но, судя по всему, прятаться было не от кого. Корделия решила, что они, наверное, прибежали слишком рано – а может быть, слишком поздно, – но в этот момент Джеймс хрипло вскрикнул:

– Мэтью! Быстрее сюда!

Мэтью и Корделия в недоумении переглянулись. Джеймс стоял у бронзовой статуи в центре сада и яростно жестикулировал. Мэтью бросился к другу, Корделия последовала за ним.

Она сразу поняла, почему Джеймс позвал именно Мэтью. У бортика фонтана лежало тело рыжеволосого мужчины в броне Сумеречного охотника. Неподалеку на снегу поблескивал какой-то металлический предмет – как будто его выронили или выбросили за ненадобностью.

«Пифос».

Приблизившись к фонтану, Мэтью замер. Лицо его приобрело мертвенно-бледный цвет.

– Чарльз, – прошептал он.

Он словно прирос к месту, и Корделия, схватив его за руку, буквально подтащила его к тому месту, где лежало тело убитого. Джеймс перевернул Чарльза на спину, и они увидели страшные колотые раны. Однако, приглядевшись, Корделия с облегчением сообразила, что Чарльз жив: грудь его едва заметно поднималась и опускалась.

Джеймс вытащил стило и, отодвинув изорванный, окровавленный рукав, торопливо начал наносить на запястье и предплечье Чарльза руны иратце. Корделия слышала неровное, хриплое дыхание Мэтью. Он пристально смотрел на руны, и Корделия поняла, в чем дело: если рана была смертельной, иратце не «держались» на коже и исчезали, будучи не в силах исправить нанесенный ущерб.

– Они остаются, – прошептала она, хотя и знала, что это не является гарантией благополучного исхода. Она с силой стиснула пальцы Мэтью. – Иди, иди, Мэтью, иначе потом ты не простишь себе этого.

Неловко кивнув, Мэтью подошел и опустился на колени рядом с Джеймсом. Прикоснулся к лицу брата тонкой аристократической рукой, на которой поблескивала печатка.

– Чарльз, – очень тихо сказал он. – Держись, Чарли. Мы позовем на помощь, отвезем тебя в лазарет. Мы…