Железное сердце

– В детской висело зеркало. Вот это. – Она коснулась серебряной поверхности. – В нем я увидела себя. Я была вся в крови. Ноги у меня подогнулись, и я упала на колени рядом с зеркалом. Нянька умоляла меня встать. Спасти брата. Но я почти не слышала ее. Я не могла сдвинуться с места от страха. Просто сидела и смотрела в зеркало. И тут я увидела его… за моей спиной, в зеркале… Короля Воро́н. Он обещал мне помочь. Велел встать и взять брата на руки. «Солдаты вот-вот выбьют дверь, – сказал он. – Поспеши». И тут дверь распахнулась. Люди Эдварда хлынули в комнату, где на них бросились несколько уцелевших гвардейцев отца. Но один из солдат неприятеля все же убил няньку. Он уже потянулся к брату…

– И что ты сделала? – не выдержала Софи, но Аделаида лишь молча покачала головой. – Аделаида, что ты сделала?

– Я убила его, как нашептал мне Корвус. Кинжал матери все еще был у меня в руке.

Софи резко втянула воздух. Аделаида продолжала рассказывать. Слова текли безостановочно, словно в ее груди рухнула плотина, удерживавшая их многие годы.

– Мне повезло. С первого же раза клинок проник глубоко. Солдат выронил оружие. Я наносила удар за ударом, хотя он и молил о пощаде. Он до сих пор мне снится, тот солдат. В кошмарах. Мне не пришлось жертвовать жизнью, чтобы спасти брата. Мне пришлось пожертвовать бо́льшим.

Софи шагнула к ней. Она видела боль в глазах мачехи и понимала, что мысленно Аделаида пребывает в той детской, где умирает солдат и воет младенец. Ей стало больно за эту девочку.

– А потом я схватила брата на руки и выбралась из дворца. Двое гвардейцев привезли нас в замок графа Кобурга. Как старшая дочь, я внезапно стала королевой-регентом, правительницей отцовского королевства. При помощи графа я в ту же ночь собрала армию. Утром мы выступили к дворцу и выгнали оттуда мятежного герцога с солдатами. Семнадцать лет после этого я правила страной. А потом брат вырос и выдал меня замуж за твоего отца, так же хладнокровно, как отправляют на пастбище лошадь.

Аделаида замолчала, по-прежнему глядя в зеркало. Ее глаза были красны от непролитых слез, отчаяние исказило черты лица. Вдруг она бросилась к письменному столу, схватила тяжелую хрустальную чернильницу и с пронзительным криком швырнула ее в зеркало. Серебряное стекло пошло трещинами, град острых осколков обрушился на пол.

Фельдмаршал, который наблюдал за происходящим с порога, бросился к ним, выхватывая на ходу меч, но Софи остановила его движением руки.

Аделаида смотрела на осколки.

– Я впустила Корвуса в свое сердце в тот день, когда солдаты Эдварда захватили дворец моего отца. Корвус до сих пор в нем и день за днем пожирает его изнутри. Каждое мое решение было подсказано Корвусом. Каждая жестокость, к которой я прибегала, была придумана им. Каждая жизнь, которую я отнимала, была отнята по его подсказке. Это он убедил меня, что милосердие – признак слабости. И что за доброту платят изменой. Я ему поверила. И что же? А ничего – у меня больше нет сердца.

Слезы покатились по ее щекам, и бывшая королева снова метнулась к балкону.

– Не надо! – Софи двинулась ей наперерез.

Но Аделаида схватила с пола большой осколок зеркального стекла и выставила его перед собой, словно кинжал.

– Я знаю, что меня ждет, – сказала она. – Слишком многих я отправила в темницу этого замка, а оттуда – на плаху. Не мне сидеть в сырой, вонючей темнице и дожидаться в компании крыс, когда ты свершишь свою месть.

– Я свершу правосудие, Аделаида, а не месть. За преступления против моего народа.

Аделаида разжала пальцы. Осколок упал на пол. Проследив за ним, она тихо сказала:

– Он найдет меня и в тюрьме. И он будет ждать меня у эшафота. – Она посмотрела на Софи, и та увидела в глазах мачехи глубокую, не проходящую усталость. – Я была великой королевой, но не доброй. – Тебе придется стать и той и другой, Софи.

С этими словами Аделаида склонила перед ней голову и вдруг сорвалась с места и пробежала остаток пути до балконной двери. Никто не успел ее остановить.

Софи закричала, бросилась к перилам и свесилась через них, в тщетной надежде поймать хоть что-нибудь – руку падающей мачехи, краешек юбки. Но было уже поздно. Изломанное тело королевы лежало на каменных плитах двора. Лужа крови окружила ее голову последним, ярко-алым венцом.

Глава 94

Софи в белом платье и золотой короне вышла на балкон и помахала рукой.

Толпа внизу ответила дружным ревом, похожим на грохот прибоя. Был день ее коронации. Рано утром на ее голову возложили королевский венец Грюнланда. Соборные колокола с тех пор не переставали звонить, миллионы розовых лепестков летали в воздухе.

Софи с балкона приветствовала свой народ, и ее сердце громко тикало от радости.

Затем, повернувшись к Большому залу, где уже собрались, ожидая начала праздничного обеда, все монархи-соседи, она пригласила их выйти на балкон и встать рядом с ней.