Железные желуди

Глеба-Далибора привели в шатер к галицкому князю.

- Где мой сын? - спросил первым делом Даниил Романо­вич.

- Не знаю. На земле много дорог, - ушел от ответа Дали­бор.

- Где Войшелк?

- Говорили люди, в Пинеск подался.

Даниил Галицкий и не рассчитывал получить от поло­ненного волковыйского князя какие-то полезные сведения. Он приказал везти Далибора в Холм, а из Холма в Визан­тию - там, в монастырских кельях, искони влачили дни за­точения русские князья, от которых отвернулась удача.

Далибор был как во сне. Везли его на обычной тряской арбе, на каких смерды возят снопы и дрова. Лил ли дождь, горели звезды или светило солнце, а лошади все трусили да трусили, взмахивая длинными гривами. "Бог, наверное, для того насылает на людей несчастье за несчастьем, чтоб они не грустили, не печалились по безвозвратно уплывающему времени, - думал князь. - Кому охота оплакивать то, что безжалостно терзало душу? Только вперед должен смот­реть человек, только в завтрашний день, ибо этот день еще не наступил и может оказаться добрым. Только, разумеет­ся, не для меня. Мне Даниил не простит многолетней дружбы с Литвой. Уснуть бы, забыть обо всем, да сознание мое сродни ночному ворону, которому не спится под свист ветра в руинах".

Приехали в Холм. Построил его Даниил Галицкий на красивом лесистом возвышении посреди ровного поля. Сюда сбежались, спасаясь от татар, седельники, лучники, колчанщики, кузнецы по железу, меди и серебру, рассели­лись вокруг крепостной стены, наполнили новый город людскими голосами и трудовым гулом.

Одним из чудес Холма была церковь святого Иоанна. Пол ее, отлитый из меди и чистого олова, сиял, как венеци­анское зеркало. Четыре арки по углам стояли каждая на четырех каменных головах, высеченных из белого галицкого и зеленого холмского гранита. Образа и колокола князь Даниил доставил из Киева, а иконы Спаса и Пресвятой Бого­родицы подарила ему сестра Феодора из Феодоринского монастыря.

Посреди города соорудили высокую башню из тесаного белого дерева и вырыли у ее подножья колодец-студню глубиною в тридцать пять сажен, где в самую жару была хо­лодная, как лед, вода. Вокруг башни успел вырасти краси­вый тенистый сад.

Еще одной достопримечательностью был каменный столп, стоявший в поприще от Холма. На его вершине гор­до распростер крылья большой каменный орел. Плененного волковыйского князя подвезли к орлу, парившему над зем­лей на высоте двенадцати локтей, заставили слезть с арбы и постоять у подножья монумента. Очевидно, хотели, чтобы Далибор почувствовал свою малость и одновременно был поражен величием и мощью фигуры, олицетворяющей Галицко-Волынскую Русь.

Княжеский дворец, как и весь город, чернел пятнами вы­горевших стен, на подоконниках лежал налет сажи. Оказы­вается, совсем недавно в Холме бушевал пожар, да такой, что красная медь плавилась от огня, как смола. И виновни­ками пожара были не татары, не угры или ляхи - отличи­лась какая-то недалекого ума баба. В сильный ветер вы­гребла из печи-каменки горячую золу и с порога сыпанула ее под столярный верстак на сухие стружки. Не успела гла­зом моргнуть, как взревело, заполыхало пламя...

Далибора приняли во дворце как почетного гостя, кормили-поили с княжеского стола, развлекали пением и пля­сками, однако на двери его опочивальни неизменно висел тяжелый замок, регулярно сменялась стража. "Почему же меня не отправляют в Византию? - бессонными ночами думал Далибор и находил единственный ответ: - Наверное хотят схватить Войшелка с Товтивилом и уже вместе везти нас в монастырь. Зря стараются. Их время ушло. Галичина и Волынь пустили уже на ветер свою былую силу. Татарин становится господином в их доме".

А вскорости волковыйскому князю улыбнулась удача: он вообще вырвался из плена. И помогла ему в этом холмская княгиня, зеленоглазая Ромуне. В глухую ночь, когда бара­банил по крышам дождь, когда серые тучи жались к самой земле, за дверью его опочивальни послышался какой-то легкий шум. Далибор вскочил, затаился у стены обочь две­ри. Подумалось, что это идут по его душу, идут убивать. Никакого оружия у него не было, и он схватил первое, что попалось под руку, - массивную глиняную лампаду. С ти­хим скрипом дверь отворилась. Далибор поднял руку, что­бы обрушить лампаду на голову тому, кто первым ступит за порог.

- Князь, не бойся, - прошелестело из темноты. - Иди за нами. За дворцом тебя ждут кони. Только осторожней иди, не споткнись об охранника.

Приглядевшись, Далибор увидел длинное тело, безжиз­ненно лежащее на каменном полу и преграждающее ему выход. Доверившись Богу и своей звезде, он перешагнул через охранника, быстрым шагом двинулся за незнакомца­ми. Их было трое - все в длинных черных плащах с капю­шонами, все почему-то босые.

Ветер чуть не сбил с ног. Яростно хлестал дождь. Привя­занная к дереву, ждала пара коней под мокрыми седлами.

- Шибко не гони. Дорога от дождя размокла, - сказал прямо в ухо один из незнакомцев.

- Кто вы? - спросил Далибор, взлетая в седло.