Железный ангел

Раскрываю рот, чтобы задать первый вопрос, но она прикладывает палец к губам: не привыкла без курева к серьезному разговору.

Появляется Пьер с пачкой длинных изящных сигарет. Фуфаечка томно закуривает, а я вспоминаю актрисулю и невольно улыбаюсь.

В начале года почему-то тянет на воспоминания. У кого-то (у Пушкина, должно быть) прочитал такие строчки: «Сердце в будущем живет; настоящее уныло: все мгновенно, все пройдет; что пройдет, то будет мило». Вот и мне кажутся милыми многие события прошлого, которые тогда, в былые времена, представлялись тягостными, стыдными или страшными.

И вдруг меня, как воротом тянет на заснеженную улицу, домой, к Анне! Словно заново вижу квартирку Фуфаечки – скучную, жалкую, пытающуюся (как и сама хозяйка) изобразить из себя нечто диковинное, экстравагантное. Навязчиво пахнет чем-то лежалым, несвежим, и этот томительно-гнетущий запашок гонит меня отсюда.

Что я здесь потерял? На кой ляд мне сдались Фуфаечка и жирный Пьер? Но - не ухожу. Пора задавать дежурные вопросы, выслушивать шаблонные ответы, а потом ломать башку, пытаясь отыскать в них махонькое зернышко истины.

Фуфаечка выпускает колечки дыма и глядит на меня черными острыми глазками. Не торопится. Сидит на паласе в позе лотоса и ждет. И даже делает приглашающий жест, дескать, давай, приступай. Похоже, я ее забавляю, как и все в этом невеселом подлунном мире.

– Скажите, Фая, подруга рассказывала вам о своем… бой-френде?

– Не только рассказывала, но и показывала. Один раз.

– Вот как? Кто он? Каков из себя?

– Солидный господин. Богач. Директор фирмы. Женат. Старший сын – его заместитель. Естественно, с супругой данный товарищ не расстанется ни под каким видом: фирма записана на женушку, при разводе она разденет его догола и в таком виде в Африку зафинтилит. К аборигенам. Но – тишком от семьи – он встречался с Жанной и ее содержал.

– Что-то не заметил, чтобы она была особенно обеспеченной барышней.

– Ну, – Фуфаечка выдыхает дым, – это как считать. Жанна признавалась мне (хотя была девушкой скрытной до ужаса), что имеет некоторый счетец в банке. К тому же хахаль подарил ей машину. Прямо скажем, машинка не ах, не «мерседес», какая-то корейская малипуська. Но дареному коню в зубы не смотрят, а автомобилю, наверное, – под капот.

Опять выставляются в широкой улыбке зубы. В них и глядеть не надо – сами лезут напоказ, как на дурной рекламе дантиста. Не очень-то Фуфаечка горюет по подружке.

– Не говорю уже о всевозможных безделушках, – добавляет Фуфаечка. – Вроде колечек с бриллиантами.

– Вы их видели – я имею в виду колечки?

– Имела счастье разочек лицезреть. Камешки, скажу я вам, немаленькие и, утверждать не берусь, но, по-моему, всамделишные. Да такой туз и не стал бы мелочиться, дарить перстеньки с фионитами или цитринами.

– Но в квартире Жанны никаких колец не обнаружили.

– Оно и понятно: Жанна была барышней осторожной и рассудительной. Драгоценности, как и денежки, хранила в надежном банке. Знаю от нее.

– Этот, как вы говорите, туз и Жанна встречались в ее квартире?

– Ага, конечно! – фыркает Фуфаечка. – Станет капиталистическая морда тащиться к любовнице в грязную совковую типовуху!

Меня точно кто-то колет в сердце длиной острой иглой: в этой «грязной совковой типовухе» не только квартирка Жанны, здесь и моя незамысловатая берлога.

– Предполагаю, они любили друг друга в каком-нибудь очаровательном гнездышке, – с некоторой завистью заявляет Фуфаечка, делает толстые губы трубочкой и выпускает колечко дыма. – Где – об этом Жанна, естественно, не распространялась. Она вообще была, как разведчица. Просто радистка Кэт из «Семнадцати мгновений весны». Даже покруче. Никакой конкретики. Общие обтекаемые фразы. Обожала напускать туман.

– И все-таки. Может, она еще чего-нибудь сообщила о своем немолодом возлюбленном? Например, какая у него фирма, где живет? Напрягите память.

– Повторяю для непонятливых. Жанночка оберегала свою личную жизнь пуще зеницы ока. А об этом мажористом мужике просто говорила: мой. И - никакой другой информации. Я ж говорю, разведчица.

– А вы не допускаете мысли, что у нее был еще один любовник? Номер два. Какой-нибудь молоденький студентик, а?

Фуфаечка заливисто смеется.

– У Жанны? Вы это серьезно? Господи! Да она была натуральной рыбой. Квелая меланхоличная тургеневская барышня. А для двух любовников нужна баба-огонь. Африканка или испанка. Или латиноамериканка. Вот я бы смогла и с тремя! А что? Запросто!

Она оборачивает ликующую физиономую к своему «пажу». Тот вежливо улыбается, вряд ли испытывая особо радостные чувства.

Да, Фуфаечка не слишком печалится по поводу гибели своей сердечной подружки.

Усевшись в «копейку», отъезжаю от Фуфаечкиной «хрущобы».

«Представь себе, – обращаюсь к своей машинешке, – у Жанны было два любовника. Первый мне известен – убитый горем мальчишечка Костик. Где раздобыть второго? Если Жанна сокровенной наперснице не раскрывала, кто он такой, как же я его отыщу?»

«Копейка» бесстрастно гудит мотором, позвякивает чем-то невидимым. Должно быть, отвечает на своем особом машинном языке, таинственном, как шумерская клинопись.