Железный Гулаг

Николай Максимович выполнил обещания на сто процентов. Все получили подарки в точности, как заказывали. Я ничего не понимал в стратегии нашего начальства. Моя мама назвала бы это баловством. Зачем зацикливаться на поощрениях и исполнять, казалось бы, глупые наивные прихоти, когда можно просто проигнорировать и отделаться чем-то более обыденным. Скорее всего, это личная заслуга «Максимыча». Или нас, правда, берегли, как священное стадо овец. Не знаю до сих пор. За два с небольшим года на «Ленсталь» опустили всего четверых «расстрельных». Может, сказывалась нехватка «кадров». Ведь в стране тогда был «застойный период». «Мокрого», одного из моих попутчиков сюда, я больше не видел. Наверное, не прошёл психологов, и его приговор привели в исполнение. Капитана Шпагина спустили примерно через месяц после меня и трудоустроили в дорожную бригаду. Мы с ним почти не встречались. «Иерусалимцы» почему-то не приняли его в ячейку. Сказали, что слишком он заражён коммунистической идеей. А мне, вот, повезло. Мало того, что до сих пор жив, да ещё готовлюсь к побегу на свободу. Пути Господни неисповедимы!

Магомет за три месяца обыграл почти всех в нарды и набрал обещанные сто килограмм золота. Я благородно отдал ему свои самородки без игры. И вскоре он по моей команде занёс все это добро начальнику.

– Ты только ничего не говори «Максимычу», его кабинет прослушивается. Молча завези и уходи, он в курсе всего, – напутствовал я.

Мы с ребятами смотрели в окно, как он катил перед собой тележку откуда-то из цеха, и смеялись, представляя лицо начальника, увидевшего такую кучу золота. Потом были разборки. Николай Максимыч вызвал Саню, и они вместе начали «пытать» Магу. Тот держался стойко и меня не выдал, но, конечно, обо всем догадался. А вскоре эта история облетела весь «Железный ГУЛАГ». Мага стал героем. Версия начальства звучала так: «Бероев Магомет, проявил личную сознательность, и в честной спортивной борьбе победил алчность некоторых осуждённых, а весь выигрыш вернул государству». Он по настоящему, начал гордиться своим поступком. Мага улыбался всем, кто подходил его похвалить, и лишь заметив меня, лицо его кардинально менялось.

– Один – один. Без обид, Мага, – как-то в столовой я шепнул ему на ухо.

Через некоторое время, правда, конечно, всё равно всплыла. Толи кто-то из моих друзей проболтался, толи сам Магомет рассказал кому-то. Но теперь я всё отрицал, если меня спрашивали. Не хотелось оказаться пятым в его списке со сломанными шейными позвонками.

За весь этот год я ещё так и не решил для себя: сдаться мне или просто затеряться на улицах города. Хорошее владение английским языком давало шанс на выживание в любой капиталистической стране. Но без документов и денег, этот шанс становился совсем ничтожным. Как с нами поступят турецкие власти? Вопрос из вопросов. Станем героями или отработанным материалом, который, в конце концов, утилизируют? И не пожалеть бы о том, что не остался здесь при сытой жизни с подарками и добрым отношением. Но нет! Кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Может нас, и расстреляют повторно, но я хотя бы не буду жалеть всю оставшуюся жизнь об упущенной возможности.

И, вот, наконец, подошло время. В день побега заговорческий дух, казалось, витал в воздухе. Даже несведущие люди заражались тревожной суетливостью, исходившей от Сани, Серёги, Славика, меня и Ваньки. Всю ночь я посвящал последнего в суть дела. Надо было видеть его глаза! Обида, что ему не рассказали раньше и шоковое удивление сменяли друг друга. Как когда-то я засыпал его вопросами, так сейчас он не унимался, выпытывая у меня каждую деталь.

Наша бригада, стараниями Льва Васильевича, находилась на «Анкаре». По всем расчётам сегодня буровая установка должна была выйти на поверхность. Воду прошли три дня назад, и, как не парадоксально, до «железного льда» не долетело ни одной капли.

С минуты на минуту мы ожидали людей. Основная масса нашей ячейки, состояла из дорожников, водителей и жителей «Иерусалима». Им и предоставлялась привилегия – первыми покинуть подземелье. Так же в подполье входили все бригадиры. Но их задача в день побега, наоборот подразумевала пассивность в действиях, а именно: работать на участках, как ни в чем не бывало, и не вызывать подозрения, пока за ними не приедут «трамволёты». Затем, они должны были связать своих операторов и переборщиков грунта в поисках золота, и прибыть с бригадой на «Анкару». С «Ленстали» уехать было проще. Николай Максимович отсутствовал уже около недели.

Мы с Саней находились в будке оператора. Все молчали. Славик в наушниках напряжённо вслушивался в звуки буров. Половина бригады работала, ничего не подозревая. Ванька с Серёгой стояли чуть поодаль. И вдруг:

– Есть! Шахта на поверхности! – глаза Славика горели неподдельным огнём.

– Точно?! – бригадир подался корпусом к пульту управления.

– Точно. Моторы крутят вхолостую. Сейчас тишина наступит.

У меня потрясывались колени. Напряжение, накапливавшееся в течение года и четырёх месяцев, достигло своего кульминационного пика. Саня выскочил из будки и проревел: