Железный король

Мы с Пижмой подошли к массивным каменным дверям в шипастой изгороди. Клубы пара вырывались из щелей, в воздухе стояли жар и копоть.

Двери распахнулись; изнутри вырвался горячий и дымный воздух.

Я заморгала и слезящимися глазами уставилась на огромную кухню. В печах ревел огонь, на плитах что-то кипело в медных котлах, в нос ударили десятки запахов. Мохнатые человечки в фартуках сновали взад и вперед вдоль длинных столов, парили, жарили, пробовали еду на вкус. На одном столе лежала окровавленная туша кабана, над ней с разделочным ножом нависла огромная зеленокожая женщина с мощными клыками, каштановыми волосами, стянутыми в косу, и в фартуке, перепачканном кровью.

Повариха заметила нас в проходе и затопала к нам.

— Мне бездельники на кухне не нужны! — загрохотала великанша, размахивая у меня перед носом огромным бронзовым мясницким ножом. — Никаких объедков не получите! Нечего вынюхивать тут, крысы!

— С-Сара Шкуродерка, это Меган Чейз.

Пижма представила нас друг другу, и я просительно улыбнулась этой женщине-троллю, как бы умоляя ее: «Пожалуйста, только не убивайте меня!»

— Она будет помогать на кухне по приказу королевы.

— Мне не требуется помощь тощей человеческой девчонки, — проворчала Сара Шкуродерка и окинула меня неодобрительным взглядом. — Она нас только задержит, а мы и так стараемся изо всех сил, готовимся к празднику. — Она вздохнула и поскребла в затылке тупой стороной ножа. — Нет, занятие ей найдется, только передай ее величеству, что, если хочется еще кого-нибудь помучить, пусть отсылает неугодных на конюшни или на псарню. Мне тут помощнички не нужны.

Пижма кивнула и торопливо убежала, оставив меня с великаншей. Меня бросило в жар, но вовсе не от горячих плит.

— Ладно, крысеныш, — рявкнула Сара Шкуродерка, тыча в меня ножом. — Мне все равно, что ты отродье его величества, теперь ты — у меня на кухне! Правила простые: кто не работает, тот не ест. Видишь плетку в углу? Не зря меня зовут Шкуродеркой.

Всю ночь я терла, драила и чистила как заведенная. Я отмывала кровь и мясные обрезки с каменного пола, выметала золу из печей, перемыла горы тарелок, кубков, горшков и сковородок. Стоило остановиться и размять натруженные руки-ноги, как троллиха подскакивала ко мне, лаяла новые команды и давала новые задания. Ближе к утру, застав меня присевшей на табуретку, она проворчала что-то насчет «ленивых людишек», выхватила у меня из рук метелку и вручила свою собственную метлу. Едва мои пальцы сомкнулись на ручке, метла ожила и принялась стремительно подметать резкими и жесткими рывками. Ноги сами несли меня вслед за ней по комнате. Я попыталась отшвырнуть эту штуку, но пальцы как будто приклеились к ручке, и мне никак не удавалось их разжать. Я мела полы до тех пор, пока ноги не заныли от боли, руки жгло от усталости, а глаза ничего не видели от пота.

Наконец великанша щелкнула пальцами, и безумная метла остановилась. Колени у меня подогнулись, и я рухнула на пол, еле сдерживая желание зашвырнуть швабру-мучительницу в огонь.

— Понравилось, полукровка? — поинтересовалась Сара Шкуродерка.

Я так запыхалась, что не могла даже ответить.

— Завтра так же поработаешь и даже больше, это я тебе обещаю. Лови! — Повариха швырнула на пол два ломтя хлеба и кусочек сыра. — Вот что ты заработала на ужин. Небось не отравишься. Может, завтра что-то повкусней получишь.

— Ладно, — буркнула я, намереваясь доползти до своей комнаты и ни за что уже сюда не возвращаться. Назавтра я рассчитывала удачно «забыть» о навязанной трудовой повинности, а может, даже отыскать способ покинуть Благой двор. — До завтра.

Великанша перегородила мне дорогу.

— Куда же ты намылилась, полукровка? Ты теперь со мной работаешь, а это значит, ты моя! — Она указала на деревянную дверцу в углу кухни. — Комнаты для слуг забиты. Поспишь вот там, в кладовке. — Она осклабилась на меня жуткими желтыми зубами и иступившимися клыками. — Работать начинаем на рассвете. До завтра, крысеныш.

Я скудно поужинала и устроилась на ночь у полок с луком, брюквой и странными голубыми овощами. Одеяла не нашлось, но в кухне и так нещадно парило. Я попыталась прикорнуть на мешке с зерном, а потом вспомнила о своем рюкзаке и вылезла за ним из кладовки. В оранжевом мешке не осталось ничего, кроме поломанного плеера, однако это оставалось единственным напоминанием о прежней жизни.

Я схватила рюкзак с кухонной полки и только собралась вернуться в чулан, как внутри что-то заерзало. Я чуть не выронила рюкзак от удивления. Изнутри раздалось тоненькое хихиканье. Я подошла к столу, бросила на него рюкзак, схватила нож и расстегнула молнию, готовая пронзить то, что появится из мешка.