Железный крест

Штайнер спустился с крыльца и стал наблюдать за тем, как Ансельм и Цолль загоняют пленных в дом. Когда дверь за ними закрылась, он посмотрел на остальных и только сейчас заметил, что солдаты держат в руках огромные ломти русского хлеба и жадно жуют. Это напомнило ему о том, что сам он не ел целые сутки. Из открытого окна кухни на секунду показалась голова Дорна. Несмотря на скверное настроение, Штайнер не смог удержаться от улыбки. Значит, заправлять на кухне будет Дорн; Шнуррбарт мог бы выбрать более подходящего человека для приготовления еды. Например, Керна. До него неожиданно дошло, что Керна до сих пор нигде нет. Этого идиота нужно хорошенько привести в чувство, он совершенно забыл, что такое дисциплина. Керн сейчас, должно быть, до смерти перепугался и прячется где-то в лесу. Забросив ремень автомата на плечо, Штайнер направился к повозкам. По пути он вспомнил, что забыл спросить про лошадей. Он остановился и окликнул Крюгера. Ответа не последовало. Штайнер вернулся туда, откуда пришел. Пруссак стоял рядом с другими солдатами и о чем-то говорил, энергично жестикулируя. Штайнер почувствовал, как в нем закипает гнев. Быстро подойдя к солдатам, он произнес, обращаясь к Крюгеру:

— Пойдешь вместе с Ансельмом и приведешь лошадей. Что толку стоять здесь и попусту трепать языком? Боже, у нас еще столько дел!

Крюгер смерил его непокорным взглядом.

— Мы тут обсуждаем кое-что поважнее, чем эти чертовы лошади.

Штайнера на какой-то миг охватило нестерпимое желание заехать Крюгеру кулаком в лицо, но он усилием воли сдержался.

— Все самое важное сейчас определяю я.

— Да ты у нас зазнайка! — прорычал Крюгер.

— Лучше быть зазнайкой, как я, чем таким придурком, как ты. Пошевеливайся! Чтобы через десять минут лошади были здесь!

Оба солдата, нахмурившись, двинулись к дому. Штайнер повернулся к Шнуррбарту:

— Пошли со мной.

Обойдя дом, они натолкнулись на Голлербаха, который, стоя возле повозки, перебирал какие-то ящики. Услышав их шаги, он крикнул:

— Где вас черти носят? Думаете, я один тут буду надрываться с этим дерьмом?

Штайнер подошел ближе и заглянул в повозку. Там лежали два тяжелых миномета, наполовину скрытые ящиками с боеприпасами. Взводного заинтересовал их калибр.

— Чертова штуковина, — заметил Шнуррбарт. Между тем Голлербах стащил брезент с задней части повозки и вытащил автомат советского производства. Он передал оружие Штайнеру, который с любопытством принялся изучать его.

— Выглядит как новенький, — прокомментировал Шнуррбарт.

— Есть там еще такие? — спросил Штайнер.

— Сейчас посмотрим, — ответил Голлербах и, нагнувшись, отбросил в сторону брезент. — Половина телеги нагружена боеприпасами, половина — оружием. Что будем делать со всем этим?

Штайнер продолжал вертеть в руках русский автомат. Судя по всему, в эту минуту он пытался принять какое-то решение. Наконец он произнес:

— Вот что тебе скажу, надо взять с собой несколько таких штук. Пусть каждый захватит по автомату и патронов столько, сколько сможет унести. Остальное выбросим в реку. Мне кажется, что и сами повозки нужно скинуть с моста.

— Неплохая мысль, — зевнув, ответил Шнуррбарт. Он положил руки на край телеги и, моргая, посмотрел на солнце. — А что будем делать с нашими винтовками? Не хочется тогда еще и их тащить с собой.

— Конечно, не хочется. Сбросим их в воду.

— А стоит ли? — нахмурился Голлербах. — Согласен, что русские автоматы лучше наших. Но ведь в роте поднимется вонь, когда мы вернемся без винтовок. Мейер тут же устроит истерику.

— Да плевать мне на его истерики, — ответил Штайнер. — Та переделка, в которую мы попали, оправдывает любые наши действия. Что ты так цепляешься за свою паршивую винтовку? Пока ты будешь перезаряжать ее, русский автомат успеет превратить тебя в решето. Кроме того, у нас осталось всего три коробки патронов.

Шнуррбарт одобрительно кивнул.

— Я понял, — ухмыльнулся он. — Приказ есть приказ. Я уже много лет ждал, когда появится возможность бросить винтовку в реку.

— Как у нас обстоят дела с едой? — спросил Штайнер Голлербаха. — Нашли что-нибудь приличное?

— Нашли. Несколько десятков буханок хлеба и несколько ящиков консервов.

— А эти идиоты жрали хлеб всухомятку! — выругался Шнуррбарт. — Готов спорить, что консервы были где-то спрятаны.

— Точно, — подтвердил Голлербах. Его лицо приняло заговорщическое выражение. — Знаешь, откуда эти консервы?

— Да откуда мне знать? — проворчал Шнуррбарт, злясь на себя за то, что не догадался проверить содержимое повозок раньше. — Да хоть из Сибири!

— Сделано в США! — торжествующим тоном сообщил Голлербах и поднял над головой консервную банку.

Шнуррбарт негодующе сплюнул.

— Вот дерьмо! Какого дьявола я делаю тут, в России? Наверное, способствую укреплению добрых международных отношений. Смех, да и только: американские плутократы посылают тушенку русским коммунистам!

— Они хорошо поладят друг с другом, если сговорятся и поведут против нас войну, — вздохнул Голлербах и присел на оглоблю.

— Да ты не страдай так сильно! — хрипло рассмеялся Штайнер. — Настанет день, и им отплатят за тушенку и прочее.