Железный тюльпан

Я ощутила ребрами холод пули и пожар смертельной раны. Я передернулась. Рита бросила сигарету в ветчину. Ее бездонные глаза приблизились, и я утонула в них.

— Ты, сволочь. Говори быстро. Если не скажешь…

Ресторан весь вибрировал и гудел. Рокеры сотрясали подошвами паркет. Люстры заволакивались табачным дымом. Гости банкета, приглашенные и нелегалы бойко поднимали рюмки, звенели бокалами, вливали в себя водки и вина и жрали, жрали, жрали. Радость человека — нажраться от пуза на халяву. Погудеть на дармовщинку. Поплясать на бешеном «Карнавале» у самой Любки Башкирцевой. Век не забудут.

Я чувствовала на висках росу холодного пота. Наверняка и Горбушко где-то тут. Он просто затаился, стервятник, он следит, как я себя веду, с кем сижу и пью, что делаю. Он изучает меня. Черная челка. Зеленые глаза. Полюбила волка нежная коза…

Все произошло в мгновение ока. Рука сама сделала все за меня. Ни мысли в голове. Ни проблеска ужаса. Отточенный холод стремительности. Я вытащила из сумки пистолет и направила его в грудь сидящей передо мной смуглой стервы.

Я больше не могла. Я не выдержала.

Я нажала на курок. Рокеры, танцевавшие вблизи нашего стола, закричали: «Во декаданс!» — и оглушительно засвистели. Девки завизжали пронзительно. Рита оказалась проворней меня. Она одним резким ударом под локоть выбила у меня пистолет из руки в тот момент, когда я выстрелила. Пуля вонзилась в хрустальную виноградную гроздь ресторанной люстры. Хрустальные осколки посыпались сверху, зазвенели, усыпали стеклянным льдом яства, посуду, скатерть, прически и голые плечи жующих дам. Мужчины стряхивали стеклянную пыль с рукавов. Визги вспыхивали по всему залу.

— А-а-а-а!.. Что это!..

— А это звезда шутить изволит, веселится… Пострелять Любе захотелось… Мишень классная, люстрочка, а, неплохо тетка всадила?!.. Люстра тонн пять баков стоит…

— А ей что стоит заплатить…

— Спаси-и-ите, убива-а-ают!..

— Заткнись, дура, это же карнавал продолжается, сейчас массовый выход киллеров в черных масках…

На пышных иссиня-черных волосах Риты лежала мелкая стеклянная пыль. Будто алмазная.

Пистолет Юры Беловолка валялся на паркете, в гуще расступившихся, обалдевших, свистевших рокеров.

Рита смотрела на меня. Я смотрела на нее. Мы смотрели друг на друга, как две черных пантеры. Тяжелый рок сотрясал стены «Парадиза». За столами визжали и хохотали, пели и пили. Карнавал продолжался.