Железный волк

У женщины было аристократическое лицо с высокими, чётко очерченными скулами. Морщины на шее не могли, конечно, сказать ничего определённого о её реальном возрасте, но Юва предположила, что ей было лет пятьдесят, когда она стала долговечной. Взгляд её был острым, но тяжёлые веки придавали ей ауру превосходства, и это могло быть опасным. На её пальцах виднелись тёмные пятна. Пепел?

Ничего не говорило о том, что эта женщина представится. Тишина становилась всё более плотной и достигла того предела, когда нарушить её показалось невозможным.

Это игра. Трюку чтиц крови Юва научилась ещё до того, как выпила своё первое пиво. Молчание могло вмещать в себя всё что угодно, производило впечатление всезнания, вызывало страх и надежду.

Юва надеялась, что женщина избрала эту стратегию, поскольку ни одна из них не знает, что известно другой.

– С тобой оказалось не так-то просто вступить в контакт, – наконец произнесла женщина, как будто полноценно объяснила, зачем потребовалось похищать Юву.

Юва искала достойный ответ, болезненно ясно сознавая, что у неё только один шанс. Нельзя допустить, чтобы ей не поверили, поэтому надо постараться врать как можно меньше и следить за своим телом, которое часто говорило за неё раньше, чем она открывала рот.

– Ну, а от вас оказалось не так-то легко скрыться, – ответила она и потёрла виски, которые сковала боль.

Ленивая улыбка, которую Юва получила в ответ, указывала на то, что женщину позабавил её ответ.

– Тебе не надо меня бояться, – сказала она и отвела глаза в сторону, усаживаясь на кованый стул.

Она врёт.

От осознания этого факта в груди Ювы начал разрастаться холодный ужас. Женщина опасна, и будет слишком просто притвориться загнанной.

Она изучала Юву с близкого расстояния, как будто планировала нарисовать её.

– Я Эйдала, – сказала она. – Я слышала, ты ничего не боишься.

Юва не смогла сдержать смех. Режущее слух эхо металось между зеркальными стенами. Она? Не боится? Настолько нелепо, что граничит со злой насмешкой. Эйдалу, судя по всему, удовлетворил бессловесный ответ.

– Где я? – спросила Юва.

Эйдала не смотрела ей в глаза.

– Тебе не нравится? Эта утончённость никогда мне не надоедает. Каждая зима пожирает ещё одну часть комнаты и украшает её ещё больше. Когда-то здесь была зеркальная мастерская, ею владела одна семья из Ундста. Непостижимые люди, тебе не кажется? Они прибыли сюда со своим единым богом и беззубыми угрозами о том, что жадных ждут вечные муки. Можешь представить себе, какая требуется убеждённость, чтобы приехать сюда, в Наклав, и заниматься нравоучениями?

Она улыбнулась, гордо задрав подбородок. Юва догадалась, что так она смеётся. Беззвучно, лишь для себя самой.

Эйдала нагнулась вперёд и взяла зелёное, мохнатое от плесени яблоко. Там, где оно лежало, что-то зашевелилось и просочилось между другими гнилыми яблоками. Юва была на грани срыва. Она внимательно смотрела на Эйдалу, которая невозмутимо ела яблоко.

Игра. Расслабься. Это игра.

– Но у них, из Ундста, были и другие мысли, которые мы впитали, подобно материнскому молоку, – сказала Эйдала, разглядывая яблоко, которое ела безо всякого отвращения. – Идею о дьяволе, например. Искуситель. Отец лжи. Более приглаженный и… удобоваримый вариант нашего собственного волка, который дал женщинам силу видеть его, – она снова уставилась на Юву. – Сказка – старше, чем грех, и всё же мы здесь, в этих невообразимых обстоятельствах, когда ты, почти девчонка, рождённая чтицей крови охотница на волков, обладаешь этой силой.

Слова были произнесены.

Юва вздрогнула, уловив движение в зеркалах. Кто-то схватил её сзади. Она запаниковала. Юва дёргалась, пытаясь встать, но её плотно прижимала к сиденью сильная рука. Что-то затянулось вокруг её шеи и врезалось в кожу.

Эйдала подняла руку с покрытыми чёрными пятнами пальцами, будто хотела успокоить её.

– Это стальная струна. Чем больше ты будешь сопротивляться, тем больше будет крови. Кивни, если поняла.

Юва попыталась кивнуть, но боль стала невыносимой. Она смотрела на Эйдалу, чтобы не видеть собственного отражения в зеркале и нанесённого ей вреда. Дыхание застряло в груди, оно замерзало в ритме покалываний извращённого сердца Эйдалы.

Эйдала склонилась к Юве, напряжённо глядя на неё, как будто видела перед собой нечто такое прекрасное, что хотела вытравить это из памяти.

– В мои намерения не входит убивать тебя, но у тебя есть то, что принадлежит нам. Для тебя это ничего не значит, но для меня это начало и конец. Если окажешь сама себе услугу, то уйдёшь отсюда невредимой. Скажи мне, Юва Саннсэйр: где дьявол?

Струна на горле чуть-чуть ослабла – достаточно для того, чтобы Юва смогла выдавить из себя ответ.

– Я не знаю, я понятия не имею, где он! – струна снова затянулась, и Юва закричала. – Это правда!

– У тебя есть любовник, который придерживается другого мнения. Он говорит, ты держишь его на Шкурном дворе.

– Я соврала! – Юва почувствовала, как что-то течёт по шее, и не смогла сдержать слёз. Они превратили комнату в затуманенную картину с тенями.