Железный волк

Юва взяла в руки рог с солёной водой – тот же, что Сольде использовала во время церемонии прощания с мамой. Сольде лежала на ближайшей платформе, которая поскрипывала под порывами ветра. Анасолт из Ведовской гильдии кивнула ей. Она была молода, и ей хватило мужества взять на себя руководство церемонией проводов чтиц в Друкну. Юва подошла к Сольде, отогнула край савана и обнажила её бледное лицо. Щёки Сольде впали, и Юва ощутила угрожающее пощипывание во рту, как будто скоро вырвет. Пять мертвецов – пять языков. Кто их будет есть?

Юва открыла рот Сольде: иссиня чёрную дыру с куском мяса на месте языка. Языка, который произнёс невообразимо много ужасных слов.

На её месте должна быть я.

Она вылила солёную воду в рот Сольде и закрыла его. Её кожа на ощупь оказалась ледяной и похожей на воск. Никто не должен в шестнадцать лет принимать воду в последний раз.

От масла, которым был пропитан саван, заложило нос, и Юва сделала нетвёрдый шаг назад. Она протянула рог в сторону следующей – той, кто даст воду Маруске и её дочери, но рог никто не взял.

Юва судорожно огляделась. Все стояли молча, неподвижно, в свете сумерек люди обесцветились. Немёртвые. Некоторые устремили на неё пустые взгляды, другие опустили глаза вниз. Никто не подошёл к её вытянутой руке. Что происходит? Они что, не договорились, кто будет давать воду своим родственникам?

Они боятся.

Юва почувствовала, как подкосились ноги, и облокотилась о платформу. Она поняла, что никто не выйдет. Дать воду почившей чтице крови – обязанность наследницы, а на эту роль больше никто не хотел претендовать, ведь теперь это считалось смертным приговором. Ведовской гильдии сломали хребет.

Юва неверяще смотрела на окружающих. Ветер пронизывал шерстяные и кожаные одежды и путал её волосы. Она позволила ему поднести себя к следующему телу. К Маруске. А что делать? Кто-то должен.

Она экономно расходовала солёную воду, измученно переходя от одной женщины к другой. Маруска, Мирна, Огни, Лив. Юва услышала, как кто-то из присутствующих разрыдался. Глубокие всхлипывания утихли на чьей-то груди, как будто горя надлежало стыдиться больше, чем предательства, которое люди совершали в отношении погибших.

Юва взяла факел из рук Анасолт и подожгла три кокона, лежавших на платформе. Сольде, Маруска и Мирна. Как только это было сделано, подошли люди. Они толкались и боролись за право помочь опустить носилки. Ни у кого не было обязанностей в отношении предания тел воде. Юва почувствовала, как её губы скривились в неконтролируемой гримасе горечи.

Разве не этого она всегда хотела? Больше никто не стремился стать чтицей крови. Гильдия была распущена. Желание исполнено, предсказание пополнило ряд сбывшихся и принесло лишь боль.

Один за другим горящие коконы летели в чёрное море, и это падение было таким же коротким, как и жизнь, а потом они гасли. Юва живо представляла, что она – одна из них. Надо было всего лишь броситься со скалы и исчезнуть во мраке и холоде.

Сейчас она оказалась бы там, внизу, если бы поступила так, как велела мама, и не позволила бы Сольде принять наследство. А что изменилось бы, если бы она сожгла дьявола?

Карта холодной ладонью касалась её кожи. Карты бы уже не было, если бы Рюген позволил Юве сжечь её. Она даже не помнила, что пыталась сделать это, а вот озарение помнила – такое не забывается.

У неё был указатель пути к дьяволу. Это не сказка, никакой не дух, а живое создание, которое она видела в детстве. А всех остальных, кто знал об этом, убили вардари. Она слышала шёпот мамы из Друкны.

Помнишь? Ты называла его железным волком.

Она подняла глаза и увидела, что осталась на скале почти одна. Толпа поредела, люди спускались к лодкам. Одна пара украдкой оглянулась, кто-то перешёптывался, но никто не подошёл к Юве. Ей показалось? Или она совершила ошибку, дав воду всем умершим? А как ей следовало поступить – не могла же она позволить им упасть в море, не приняв последнюю воду?

Весь путь к лодкам Юва проделала в одиночестве, хотя её не покидало ощущение, что все говорят о ней. Беспокойство росло и сплеталось с горем, пока она не перестала понимать, что чувствует.

Она ухватилась за канат, чтобы забраться на борт, но его вырвали у неё из рук, и Юве пришлось ступить в воду, чтобы не упасть. Лодка отчалила, хотя Юва видела, что в ней ещё было свободное место. Юва сглотнула и отправилась к небольшим лодкам. Кто-то из мужчин помог ей забраться на борт, а Юва почувствовала, как к горлу подступают рыдания.

Она устроилась на корме рядом с девушкой немного моложе Сольде. У неё была горстка ракушек, которые она пересыпала из одной ладони в другую, как будто хотела понять, сколько ракушек у неё останется к завершению поездки.

Она взглянула на Юву.

– Не верю ни единому слову, – произнесла она.

Судно дрогнуло, отчалив от берега.

– Какому слову? – спросила Юва.