Железный ворон

Никс спрыгнула рядом со мной, ее золотистые глаза сверкали опасным светом. В руках она держала лунные клинки, в волосах застряли кусочки веток и листьев. Она потрясла головой, глядя на дерево-монстра.

– Никак не могу добраться до его сердца. Оно слишком хорошо защищено.

Я улыбнулся, гордясь тем, что она это знает. Единственный надежный способ убить трента – вонзить нож ему в сердце, что, если получалось до него добраться, было намного проще, чем рубить дерево-монстра, пока оно не умрет или не раздавит тебя, как букашку. К сожалению, тренты прятали свои сердца в странных местах, например в подошвах ног или под мышками, и защищали их слоями коры и толстой деревянной кожи. Чтобы добраться до сердца, нужно было в буквальном смысле содрать броню, а ни один трент не стал бы сидеть спокойно и позволять это делать.

К счастью, у нас тоже было припасено несколько хитростей.

– Не волнуйся, Девочка-убийца, – ободрил я терзаемую сомнениями Забытую, стоящую рядом со мной. – Этого топиария-переростка уже срубили, просто он еще об этом не знает.

Призвав свои Летние чары, я направил их в глубь земли и почувствовал ответный отклик. Из почвы вырвались мясистые плети и поползли вверх по ногам трента. Они обвились вокруг его лодыжек, затем поползли вверх по конечностям и пригвоздили к земле. Не будь внимание трента направлено на другое, этот трюк не сработал бы, но гигантское дерево было несколько рассеянным из-за сильнейшего обморожения, поэтому мои плети продолжили свой путь, добрались до груди трента и устремились дальше, к голове.

– Надолго это его не удержит, – спокойно заметила Никс, наблюдая, как ползучие плети обвиваются вокруг массивного древесного ствола.

– Много времени нам и не нужно, – с усмешкой отозвался я и, подмигнув, поднял кинжал. – Его требуется ровно столько, чтобы сделать вот это.

С другой стороны поляны выпустили еще одну, более мощную волну магии, которая прокатилась по воздуху. Железная Королева, владеющая чарами Лета и Железа, соединила их так, как умела она одна. Магия пронеслась по земле и вонзилась в опутывающие трента плети, заставив их разрастись в густые заросли, колючие и гибкие, но прочные, как сталь. Осознав, что попался в ловушку, трент заревел и забился, раскачивая свое огромное древесное тело из стороны в сторону, отчего заросли затряслись и яростно заскрипели, но никуда не делись.

Я усмехнулся Никс, которая наблюдала за происходящим с ошеломленным выражением лица.

– Все немного иначе, когда твою спину страхует королева. Итак, где, ты сказала, находится его сердце?

Моргнув и встряхнувшись, она указала лунным клинком на грудь трента.

– Под левым плечом, – ответила она, – прямо под ключицей, если бы у трентов были кости.

Я приподнял перед Забытой воображаемую шляпу и, прыгнув на ветку, стал карабкаться вверх. Блестящие черные глаза трента внезапно остановились на мне, и его изрезанное лицо исказило отвращение.

– Грязь, – прошелестел он. – Мешки плоти, разрушающие все, к чему прикасаетесь. Всех вас уничтожу. Раздавлю ваши кости, превращу вас в гниль и напитаю ею свои корни.

– Прости, здоровяк. – Преодолев последнюю ветку, я оказался прямо под лицом дерева-монстра и посмотрел на место, которое указала Никс. Оно было покрыто толстыми деревянными пластинами, но между трещинами виднелась слабая пульсация зеленоватого света. – Боюсь, сегодня тебе не придется дробить ничьи кости.

– Букашки, – завыл трент, когда я сделал шаг к пульсирующему свету. – Мерзкие разрушители всего зеленого. Убью вас всех! Верну вас в землю. Накормлю червей и саженцы вашей испорченной кровью. Такова воля Матери.

«Такова воля Матери? – Я почувствовал, как по спине пополз холодок, когда поднял руку, снова призывая свои Летние чары. – Так, это нехорошо. Определенно пора с этим заканчивать».

Закрыв глаза, я ощутил связь с магией и всем, чего она касалась: землей, лесом, даже трентом, на котором я сидел. Гигантское дерево было сильно, но по-прежнему оставалось деревом, а я – Плутишкой Робином. Лес и все, что в нем есть живого – цветы, поросль и деревья, – подчинялись моей воле.

Пластины, прикрывающие источник зеленого света, задрожали и разошлись в стороны, как раскрывающийся цветок. Из трещины вырвалось темное облако, пахнущее гнилью, разложением и злобой. Оно зажужжало вокруг моей головы, подобно рою мух, и от натиска ярости, ненависти и отвращения у меня голова пошла кругом.

С треском раскололся сковывающий заросли лед. Взревев, трент высвободил руки и рванул вверх, а я потерял опору на узкой ветке. Заваливаясь назад, увидел несущуюся прямо на меня ветвистую конечность с колючими когтями, сверкающими, как полированное дерево, и превратился в ворона как раз перед тем, как эти когти рассекли воздух над головой.