Железный занавес. Подавление Восточной Европы (1944–1956)

Гарасин родился в Венгрии, но еще подростком после Первой мировой войны был отправлен в российскую тюрьму за какое-то политическое преступление. Этот опыт сделал его радикалом: он присоединился к большевикам, записался в Красную армию и принял активное участие в русской революции, а потом и в Гражданской войне. В конечном счете в Венгрию он не вернулся — недолговечная революция, которую затевал Бела Кун, закончилась слишком быстро, — а обосновался в Советском Союзе[260]. По его собственному свидетельству, его карьера в СССР была ничем не примечательной. Согласно записке, которую Гарасин потом подготовил для венгерских историков партии, он активно участвовал в жизни венгерской эмигрантской общины, изучал инженерное дело, а потом работал по линии министерства легкой промышленности. В годы войны он вновь стал офицером Красной армии, но, получив ранение, вернулся к работе в тылу. Весной 1944 года его внезапно вызвали в Москву и отвезли на встречу с ответственным политработником Красной армии. «После того как мы с ним выпили чаю, появился лейтенант в голубой фуражке НКВД и, не говоря ни слова, проводил меня к машине, которая доставила нас на площадь Маркса и Энгельса, — вспоминал Гарасин. — Там меня ждал другой лейтенант, указавший на дверь и оставивший меня одного. Я вошел — в холле никого не было». Но загадка разрешилась быстро: появившиеся из полумрака товарищи Ракоши и Фаркаш заключили гостя в крепкие объятия.

По словам Гарасина, сначала товарищ Ракоши, шутя, распекал его за то, что тот пропал слишком надолго («им пришлось полгода искать меня»), а затем попросил о помощи. Главный венгерский коммунист хотел, чтобы Гарасин занялся отбором добровольцев в одной из находящихся в Советском Союзе «антифашистских школ», с тем чтобы составленное из них партизанское соединение вступило бы на территорию Венгрии вместе с Красной армией — подобно тому, как «куйбышевская команда» входила с красноармейцами в Польшу. Выражение «антифашистские школы» представляло собой эвфемизм: речь шла о лагерях для военнопленных, где бывших венгерских военнослужащих обучали основам коммунизма. Гарасин сделал то, о чем его попросили. Он познакомился с венграми, работавшими в «Институте 101» — теперь так называлась бывшая штаб-квартира Коминтерна. Затем он посетил «антифашистскую школу» в подмосковном Красногорске, где его впечатлил необычайный энтузиазм кандидатов в рекруты. По его словам, большинство военнопленных настолько хотели вернуться в Венгрию и сражаться со своими бывшими союзниками, что записывались в его партизанскую группу без колебаний. Он также разговаривал с «преподавателями» этой школы, многие из которых позже стали видными фигурами венгерского коммунистического правительства.

Дело, которое начал Гарасин, шло слишком медленно: летом 1944 года Венгрия и венгерские партизаны не являлись приоритетами Красной армии. С большим трудом волонтеры добрались до Украины, где почти на линии фронта должны были начаться их тренировки. Эшелон с подразделением отправился с опозданием, с обмундированием и вооружением была полная неразбериха, а местных командиров не предупредили о прибытии будущих партизан. В конце концов, однако, они начали подготовку, изучая взрывное дело и состязаясь в рукопашном бое.

Шло время, и однажды команда получила долгожданный сигнал о том, что наверху заинтересовались ею. Как-то раз венгры увидели советский самолет, круживший над их головами в попытке приземлиться, — отогнав бродивших рядом коров, они очистили для него посадочную полосу. Винты машины еще продолжали крутиться, когда из кабины выпрыгнул Золтан Вас, один из самых известных идеологов венгерских коммунистов. Разбив в суматохе встречи очки, он тем не менее выступил перед курсантами с длиннейшей и подробнейшей лекцией, описывая многообещающую ситуацию на фронте и воодушевляя людей на бой. Когда Вас собирался в обратный путь, Гарасин ехидно попросил партийного идеолога извещать о следующих визитах заранее: «Тогда мы могли бы попрактиковаться в стрельбе по самолету!» Вероятно, на Украинском фронте было принято так шутить.

По мере продвижения линии фронта партизаны несколько раз меняли местоположение лагеря; с этим были связаны разные приключения. В неопубликованных мемуарах Гарасин признается, например, что в украинских лесах он успел завести роман с женщиной по имени Анна. Он вспоминает также о постоянных трудностях со снабжением, которые разрешились лишь после того, как его часть захватила местную мельницу и конфисковала муку — к неудовольствию местных крестьян. Еще одной коллизией стала встреча с Ракоши, который набросился на Гарасина за то, что его партизанская группа была якобы «чисто еврейской компанией». Гарасин был «так поражен, что просто не поверил своим ушам». Обдумав эту странную вспышку, он вновь вернулся к этой теме в следующем разговоре с вождем, который, кстати, сам был евреем, убедив Ракоши, что тот ошибся. Подсчеты Гарасина показали, что в его группе всего шесть евреев.