Желтая жена

Чтение стало моим ежевечерним ритуалом. Как только Тюремщик, удовлетворив свою похоть, уходил, я раскрывала книгу. Я растягивала удовольствие, позволяя себе прочесть не больше двадцати страниц за вечер. Оливер Твист стал мне настоящим другом, который помогал справляться с невзгодами.

* * *

– Доброе утро, мисс Фиби, – приветствовал меня юный Томми, пробегая мимо с ведром воды для кухни. Прошло три недели, а я все никак не могла привыкнуть к новому титулу «мисс». Все слуги, кроме Элси, и раньше были настроены дружелюбно, но теперь к их дружелюбию добавилось еще и уважительное отношение. За это время я дважды ходила вместе с Эбби на рынок, однако Монро по-прежнему оставался за тюремными стенами. С тех пор, как я переселилась на второй этаж, Тюремщик предоставил мне полную свободу во всем, что касалось подготовки девушек к продаже в увеселительные заведения. Можно сказать, я стала его правой рукой в этом бизнесе, который рос с каждым днем. Девушки шли вереницей, одна за другой. Чтобы справиться с нарастающим потоком, я стала покупать для них готовую одежду, но на подгонку платьев все равно уходило время. Я размышляла, как бы ускорить процесс, наблюдая за Джули, которая возилась с очередной невольницей – худощавой девушкой с большими потухшими глазами, взгляд которых означал, что за свою короткую жизнь она видела слишком много горя.

– Масса сказал, девушка должна быть готова через тридцать минут, – заметила Джули.

Я развязала бедняжке стянутые веревкой руки.

– Как тебя зовут?

– Агнес.

Я подвела новенькую к кадушке с водой, чтобы она могла хорошенько умыться, а затем зашнуровала на ней корсет.

– Почему вы наряжаете меня? – Агнес обратила ко мне свои печальные глаза.

Я не выдержала ее испытующего взгляда и потупилась, пробормотав:

– Это моя работа.

– А куда меня поведут?

Это был самый ужасный момент – когда девушки начинали задавать вопросы. Понятное дело, они боялись за свою жизнь. Но что я могла сделать? Лишь кормить и молиться за них да записывать истории жизни рабынь в свой дневник. Я велела Агнес повернуться боком, надеясь, что так она не заметит тревоги у меня на лице.

– Точно не знаю. Будь это в моих силах, я помогла бы тебе. Но Господь тебя не оставит. – Я сжала руку Агнес. В этот момент дверь распахнулась – в мастерскую вошел Бэзил, камердинер Тюремщика.

– Ты пришел за девушкой?

– Да, мисс Фиби.

– Бэзил, я ведь уже говорила: вполне достаточно просто «Фиби».

– Мис-с… Мисс Фиби, – заикаясь, пробормотал Бэзил, – Масса просил передать, что хочет видеть вас. Он ждет в подвале для порки.

Я открыла было рот, собираясь спросить камердинера, зачем меня зовут, но быстро передумала и промолчала. Бэзил взял Агнес под локоть и увел. Я двинулась следом. До сих пор мне ни разу не приходилось бывать в подвале для порки, но я слышала немало рассказов об этом ужасном месте. Чем ближе я подходила к зданию тюрьмы, тем громче и яростнее становился лай собак. И все отчетливее слышался звон кандалов. Я спустилась по узким каменным ступеням в подвал – холодную и сырую камеру, где наказывали провинившихся рабов. Внутри было сумрачно, лишь тусклая полоска света пробивалась через небольшое оконце под самым потолком. Когда глаза привыкли к темноте, я увидела Тюремщика: он возвышался посреди камеры, сжимая в руке кнут, по сравнению с которым плетка старины Снитча казалась детской игрушкой. Орудие пытки походило на голодного змея с длинным, раздваивающимся на конце жалом. На грязном полу лицом вниз лежала обнаженная женщина с кожей темно-шоколадного цвета. Скованные кандалами руки пленницы были заведены за голову и скреплены цепью с кандалами на ногах, так что женщина не могла пошелохнуться. Она тихонько всхлипывала.

– Подойди, – велел Тюремщик.

Я спустилась с последней ступеньки и, старясь держаться поближе к стене, продвинулась к нему. Лапье взмахнул кнутом, тот просвистел в воздухе и обрушился на спину женщины.

Вжих. Вжих. Вжих.

Пленница протяжно вскрикивала при каждом ударе.

Вжих. Вжих. Вжих.

Тюремщик махал кнутом и при этом пристально смотрел на меня, словно приковывая взглядом. И все же я отважилась опустить глаза.

Вжих.

Кнут вспарывал кожу на спине женщины, оставляя длинные раны, из которых сочилась кровь.

Вжих.

Жертва кричала и кричала до тех пор, пока у нее не сел голос. Крик перешел в захлебывающуюся икоту. Лицо Тюремщика, напротив, оживлялось с каждым взмахом кнута. Мне хотелось зажмуриться, закрыть голову руками и, упав на колени, забиться в самый дальний угол, но огромным усилием воли я заставила себя оставаться на месте.

Вжих. Вжих. Вжих.

Крики женщины окончательно смолкли. Она лишь судорожно дергалась при каждом ударе. Спина превратилась в кровавое месиво. Но ее мучитель, похоже, ничуть не устал и не собирался сбавлять темп: он все так же методично махал кнутом, раздирая на части плоть своей жертвы, будто занимался чем-то вроде любимого вида спорта.

Вжих. Вжих. Вжих.