Желтая жена

Я взяла руки Бренды в свои, но не успела открыть рот, как невольница сама начала молитву:

– Господи, благодарю Тебя за жизнь, которую Ты подарил мне, и за воздух, которым дышу. Но взгляни сюда: видишь, одна из Твоих овечек покинула стадо? Она по-прежнему рядится в овечью шкуру, но на самом деле под ней скрывается самый настоящий волк. Умягчи ее сердце и верни в Свое стадо, чтобы она перестала делать зло и вновь могла творить добро. Прошу Тебя, во имя Иисуса Христа. Аминь.

Я выронила руки Бренды. Девушка широко улыбнулась, нарочно демонстрируя черный провал на месте выбитого переднего зуба.

– Я делаю это ради сына, – как можно тверже произнесла я.

– Ты делаешь это ради себя. Поверь, я повидала немало таких, как ты, и знаю, о чем говорю.

Отвернувшись, я сняла с вешалки чистое платье. Оно было не таким нарядным, как испорченное желтое, но мне хотелось, чтобы Бренда поскорее ушла.

– Я не такая простушка, как ты, возможно, подумала, – продолжила она. – И вижу людей насквозь. И тебя тоже вижу.

Бренда сверлила меня взглядом до тех пор, пока не вынудила отвести глаза. Я потупилась, словно стояла перед белой женщиной.

Позже, за ужином, я задумчиво ковыряла лежащий передо мной на тарелке кусок форели с рисом, вновь и вновь мысленно возвращаясь к словам Бренды. По счастью, Тюремщик не замечал моего отсутствующего вида. Он обожал звук собственного голоса и постоянно разглагольствовал на разные темы. Порой я удивлялась, как ему вообще удается поесть между беспрестанной трескотней. Когда, закончив ужин, мы перешли в гостиную и Эбби подала десерт, он попросил сыграть для него. Я с радостью уселась за инструмент: после всего пережитого музыка была настоящей отдушиной. Пальцы коснулись клавиш, и полилась мелодия, в которую я вложила весь накопившийся гнев и стыд. Когда музыка смолкла, платье на мне было влажным от пота.

– Как мило, – подал голос Тюремщик.

– Спасибо.

– Ну что же, пойдем наверх? – произнес Лапье вопросительным тоном так, словно у меня был выбор.

От одной мысли о том, что сейчас придется лечь с ним в постель, сделалось дурно.

– Я беременна! – выпалила я.

Глаза Тюремщика расширились от удивления, но через несколько секунд лицо его озарилось улыбкой.

– Это правда? – Он подхватил меня под локти, поднял с пуфика и поставил на ноги.

– Да. Это ваш ребенок, сэр.

– Ты делаешь меня счастливым, Фиби Долорес Браун! – Лапье наклонился ко мне с поцелуем, и я почувствовала запах виски в его дыхании.

Он коснулся ладонью моего живота. Сияющий взгляд отражал охватившую его бурю эмоций. Зрелище было настолько трогательное, что на какую-то долю секунды я позабыла о дьяволе, живущем в душе Рубина Лапье. Чувство, которое светилось в его глазах, иначе как любовью нельзя было назвать.

Когда мы добрались до спальни, он раздел меня, уложил в кровать и аккуратно накрыл одеялом. Я сделала глубокий вдох, готовясь к очередной страстной атаке. Однако Тюремщик улегся рядом, положив одну руку мне на живот, а другую бережно подсунул под плечи, словно укачивал ребенка. Затем поцеловал в висок и уснул.

Проснувшись утром, я обнаружила, что он по-прежнему держит меня в объятиях. От непривычной позы шея и плечи у меня затекли. Первое, что я вспомнила, едва открыв глаза, – вчерашний разговор с Брендой. А что, если она права? Возможно, мне действительно следует обратиться к Богу.

– Доброе утро, – Тюремщик поцеловал меня в щеку.

– Я хотела бы сходить в церковь. На плантации у нас каждое воскресенье была служба. Я тоскую без проповедей.

– Это нетрудно устроить. Церковь для черных находится всего в нескольких кварталах отсюда. Никто из моих слуг никогда не ходил туда, но, думаю, им тоже будет любопытно.

– Спасибо.

– Это тебе спасибо, – погладил Тюремщик мой живот.

* * *

Утром в воскресенье я велела Джули одеть Монро в темно-синий костюмчик с короткими штанишками и подходящими по цвету вязаными носочками. Спустившись на первый этаж, я сама расчесала его курчавые волосы и уложила на прямой пробор. Предстоял первый выход сына за пределы тюрьмы, и мне не терпелось увидеть его маленькое личико: как же он удивится, когда окажется на улицах города, где снуют прохожие, движутся запряженные лошадьми повозки, горят огни и светятся витрины магазинов.

– Великолепно, мисс Фиби! – похвалила Джули, окидывая взглядом мое новое платье горчичного цвета. Сама она тоже выглядела нарядной в светло-сиреневой блузке, которую я сшила ей из остатков ткани, купленной для нужд мастерской. Девочка была уже достаточно взрослой, чтобы носить корсет и нижнюю юбку-кринолин, однако мне не хотелось, чтобы мужчины лишний раз обращали внимание на молодую рабыню, поэтому я старалась одевать Джули так, словно она еще ребенок.

Из окна я видела остальных слуг, собравшихся перед воротами хозяйского дома. Похоже, предстоящий визит в церковь действительно вызвал у них живой интерес, и мне не хотелось заставлять людей ждать. Мы с Джули уже собрались выходить, когда на пороге появилась Эбби.

– Мисс Фиби, масса сказал, что мы можем идти, а Монро пусть останется с Бэзилом.

– Я беру его с собой.