Желтая жена

Тюремщик рассеянно поскреб щеку и отправился провожать доктора. Я отчаянно нуждалась в мамином присутствии. Как правило, мне достаточно было чувствовать, что она со мной, в глубине моего сердца, но впервые с тех пор, как ее не стало, я хотела, чтобы мама физически оказалась рядом. Должно же быть какое-то лекарство! Нужно заглянуть в дневник, там непременно найдется рецепт. Я протянула младенца Эбби, а сама выбралась из постели и отправилась вниз. Спускаясь по лестнице, я ощущала бегущую по внутренней стороне бедра теплую струйку крови. Но сейчас это было неважно. Я должна спасти сына! Миновав двор, я добрела до мастерской и сняла с полки жестянку, в которой хранились мои тайные записи. К тому времени, когда я вернулась в большой дом и поднялась на второй этаж, подол юбки у меня насквозь пропитался кровью.

Дневник, в который я все эти годы старательно заносила истории рабынь, превратился в пухлый том. Но начальные станицы были исписаны мамиными рецептами. Я перелистывала их, пока не нашла подходящий: травяной чай. Правда, он предназначался для взрослых, но ничего лучше все равно не было. Я сунула книгу под подушку, позвала Эбби и продиктовала список того, что требовалось купить на рынке.

Дожидаясь ее возвращения, я попыталась заставить младенца взять грудь. Он сделал слабую попытку, но через несколько секунд сдался. Стараясь облегчить ему задачу, я давила на сосок, чтобы молоко само текло в рот. Мальчик сумел проглотить пару капель, но снова отвалился от груди.

– Ну же, Бин, давай, постарайся ради мамы, – уговаривала я малыша.

Я знала, что мне не следует снова вставать с постели: предыдущая прогулка по двору и так отняла слишком много сил. Однако, когда Эбби вернулась с рынка, я выбралась из-под одеяла и отправилась на кухню.

Элси вытаращила глаза, увидев меня на пороге.

– Что вы тут забыли, мисс Фиби? Вам надо лежать.

– Доктор сказал, что ребенок проживет пару дней, но я должна попытаться спасти сына. – Я показала ей сверток, в котором лежали принесенные Эбби покупки.

– Итак, что мы готовим? – спросила кухарка.

– Травяной чай.

Сидя на стуле возле плиты, я давала указания, а Элси послушно резала, толкла, заваривала и смешивала ингредиенты. Когда все было готово, она дала мне попробовать напиток.

– Добавь еще немного яблочного уксуса, и я пойду.

Элси перелила чай в кувшин и помогла мне подняться со стула. Я думала, она просто отдаст кувшин мне, но кухарка вызвалась донести его до дома.

Когда мы вошли в спальню, Эбби стояла у окна, покачивая Бина.

– Он почти не двигается, – прошептала экономка.

Я рухнула на кровать и откинулась на подушки. Эбби протянула младенца мне. Крошечное тельце по-прежнему пылало, а кожа приобрела сероватый оттенок.

– Эй, привет, малыш Бин, – позвала я.

Ребенок приоткрыл глазки и несколько мгновений смотрел на меня. Я приняла это за добрый знак и подумала: как мать я сделаю все, чтобы спасти сына. Бин примет лекарство и позволит маме сотворить чудо.

Каждый час я пипеткой вливала в рот ребенку по нескольку капель целебного напитка. Прошли сутки, но особого улучшения не наступило. Эбби сидела в ногах кровати, Элси – на стуле в углу. Экономка молилась, кухарка пела. Девочки были в детской под присмотром Джули.

К концу третьих суток нашего бессменного дежурства дыхание Бина сделалось коротким и отрывистым. А затем он начал плакать – протяжно и громко. Так я впервые услышала голос сына. Я попыталась успокоить малыша:

– Все хорошо, Бин. Мама рядом.

Внезапно младенец вздрогнул. Последовал быстрый выдох. А затем все внутри у него замерло. По рукам у меня начал расползаться холод.

– Не-е-ет! – Крик сам собой сорвался с губ. Бина больше не было. Врач предупреждал, что надежды нет, но теперь, когда это случилось, я в недоумении смотрела на мертвого сына.

Элси подошла, чтобы вынуть тельце ребенка у меня из рук.

– Эбби, – обратилась она к экономке, – подай-ка сюда коричневый пузырек.

Я словно рассыпалась на мелкие осколки и в то же время продолжала ломаться и рушиться. Крушение было намного сильнее того, что я испытала в день, когда меня продали, и когда я потеряла Эссекса, и даже страшнее того, когда умерла мама. Боль пронзала насквозь, ударяя в самую глубину существа, рана пульсировала, вновь и вновь набухая кровью, и остановить кровотечение было невозможно.

– Ну же, мисс Фиби, глоточек. – Эбби поднесла коричневый пузырек к моим губам и влила несколько капель. В следующее мгновение мир погас.

Я очнулась, когда за окном уже висели сумерки, шторы на окнах были задернуты. Тюремщик лежал рядом на кровати. Его руки обвивали меня, словно ребенка. Я повернула к нему лицо: на щеках у него блестела влага, глаза покраснели.

Глава 25 Опустошение