Желтая жена

– Договорились, я сообщу властям о вашем согласии. Точную дату прибытия заключенного нам назовут позже. А теперь, если не возражаете, я хотел бы немного побаловать себя, – он указал на стоявшую возле барной стойки темнокожую девушку.

Тюремщик махнул рукой, подзывая невольницу.

Я играла не останавливаясь. Пальцы бегали по клавишам, а в голове неслась круговерть мыслей: «Эссекс пойман. Моего Эссекса схватили и везут сюда». Все внутри изнывало от желания увидеть возлюбленного, и в то же время я замирала от ужаса – что ждет его здесь? Теперь, после побега Бэзила, Тюремщик просто взбесился. Рубин Лапье и раньше отличался изобретательностью по части наказаний, но теперь – страшно представить, что еще он придумает.

Боже, помоги нам!

Часть третья Тиран

Глава 27 Аукцион

Разговор, подслушанный вечером в таверне, не давал мне уснуть. Я проворочалась всю ночь и задремала лишь на рассвете, но вскоре меня разбудили стук молотков, грохот падающих досок и доносившиеся со двора громкие крики. А еще через пару минут в комнату влетела Джули.

– Что там за шум? – спросила я.

– Масса приказал вычистить тюремные камеры. Никогда в жизни не нюхала такой вони, – сморщилась Джули и зажала нос двумя пальцами. Она шагнула к приоткрытому окну и поспешно захлопнула створки.

Желудок свело судорогой: за шесть лет, что я прожила в тюрьме, камеры ни разу не чистили. А сейчас Тюремщик вдруг решил навести порядок – и все это ради приезда Эссекса? Я замахала руками на Джули и велела унести поднос с завтраком – кусок не лез в горло, – затем торопливо оделась и вышла на тюремный двор. Обрушившееся на меня зловоние было настолько ядовитым, что я в тот же миг бросилась обратно и приказала Джули не выпускать девочек на улицу, испугавшись, что дети отравятся, если вдохнут этот смрад. Убедившись, что окна во всех комнатах надежно заперты, я прихватила два больших носовых платка, щедро смочив их лавандовой водой. По пути в швейную мастерскую я заглянула в конюшню и велела мальчикам обвязать тканью рот и нос и не снимать, пока не улетучится ужасный запах.

Я сама повязала платок сыну. Монро послушно ждал, когда я закончу возиться с узлом. Его макушка находилась на уровне моей талии, взлохмаченные волосы давно требовали стрижки. Работа в конюшне сделала Монро крепким и сильным, он раздался в плечах, а от детских пухлых форм не осталось и следа. Не верилось, что моему мальчику всего шесть лет.

Томми задавал корм лошадям и попутно успел рассказать, что Тюремщик приостановил аукцион на сорок восемь часов – и все ради того, чтобы подготовиться к встрече знаменитого узника.

– Масса сказал, двух суток будет достаточно: они успеют вычистить камеры, покрасить таверну и большой дом. Нужно, чтобы к приезду гостей все блестело, ведь люди собираются издалека – многие хотят увидеть показательную порку.

Я поманила обоих мальчиков и сказала, понизив голос:

– Будьте особенно внимательны, сейчас не время совершать ошибки. Не дайте ему повода придраться к вам.

Томми кивнул, но глаза Монро расширились от испуга. Я обняла его и притянула к себе:

– Не бойся, держись поближе к Томми и не болтай лишнего. Я тоже буду рядом и присмотрю за тобой.

Во дворе стоял невообразимый гвалт. Четверо рослых молодцов возводили деревянный помост. Невольники, которых вывели из камер, сидели на булыжной мостовой, прикованные друг к другу цепями. Тем временем другая команда выгребала из помещений залежи липкой грязи и человеческих экскрементов; среди отбросов попался даже посиневший трупик новорожденного младенца. Я поспешно натянула на нос смоченный лавандой кусок ткани. Маленькие дети сидели на коленях у матерей, одна девочка безутешно плакала, и никакие ласковые увещевания не могли остановить этот нескончаемый поток слез. Другая малышка с пышной копной волос отошла в сторону, насколько позволяла цепь, и согнулась пополам – ее тело содрогалось от рвотных судорог. Люди страдали от невыносимого зловония. Сердце разрывалось от одного взгляда на них. Нужно было что-то предпринять, и как можно скорее.

– Фиби! – Тюремщик стоял в дверях таверны, одетый в строгий деловой костюм.

– Доброе утро.

– Ну, что скажешь? – Он с довольным видом поглядывал на кипящую во дворе работу. Судя по всему, ужасающий запах ничуть не беспокоил Лапье.

– Послушай, люди дышат ядовитыми испарениями, и больше всего страдают дети, – я указала на плачущих малышей. – Мы должны перевести их в какие-то другие помещения, пока не закончится уборка в камерах.

– Глупости. К чему столько возни? Это же просто товар, нечто вроде мебели. – Он извлек из жилетного кармана золотые часы, озабоченно взглянул на время, потом защелкнул крышку и вернул часы на место. – Скоро в газетах Ричмонда появится объявление: «Публичная порка в тюрьме Рубина Лапье! Приглашаем мужчин вместе с членами их семьей и чернокожими слугами посетить наше представление».

– Людям давали пить? – перебила я хвастливую речь Рубина Лапье.