Желтые обои, Женландия и другие истории

По крайней мере мы решили, что нам удалось их отвлечь. Чуть позже я узнал, что помимо того, что они аккуратно фиксировали все сказанное нами, была составлена некая модель-схема, куда скрупулезно вносилось и изучалось все, что мы говорили, и все, чего явно избегали. Для этих искушенных педагогов не представляло никакого труда очень точно оценить наши достижения — в некоторых областях. Имея перед собой определенную последовательность фактов, которые, похоже, приводили к очень нелестным выводам, они всегда предоставляли нам право сомневаться, оставляя вопрос открытым до получения новых данных. Некоторые вещи, которые мы привыкли считать совершенно естественными или же обусловленными ограниченностью возможностей человека, вызывали у них совершеннейшее неверие, и, как я уже сказал, мы между собой молчаливо согласились скрывать многое из того, что происходило в жизни общества у нас дома.

— Вот ведь въедливые какие! — вспылил Терри. — Конечно же, им не понять мира мужчин! Они не люди, а сборище самок!

Это говорилось после того, как Терри пришлось признать, что они размножаются партеногенезом.

— Жаль, что наши умы не такие же въедливые, — ответил Джефф. — Ты и вправду думаешь, что нам делает честь то, что мы плетемся под ручку с бедностью и болезнями? У них царят покой и изобилие, довольство и красота, доброта и ум. По-моему, они очень неплохой народ!

— Вот увидишь, у них есть изъяны, — стоял на своем Терри. Отчасти из чувства самооправдания мы втроем начали выискивать у них недостатки. До прибытия сюда мы очень подробно развивали эту тему — в своих бессмысленных размышлениях и разговорах.

— Допустим, они есть, — вновь и вновь повторял Джефф. — Тогда каковы же они?

Мы были совершенно уверены в неизбежной ограниченности большинства женщин и наличии у них изъянов и пороков. Мы ожидали, что они подвержены так называемому «женскому тщеславию» — «рюшки-безделушки», а обнаружили, что они изобрели одежду более совершенную, чем китайское платье, при желании богато украшенную, неизменно удобную, изящную и со вкусом пошитую.

Мы ожидали увидеть отупляющий, изнуряющий и монотонный труд, а обнаружили смелые решения социальных вопросов, далеко превосходящие все наши усилия, вкупе с полностью равным нашему уровню технического и научного развития.

Мы ожидали встретить убогость и низость, а увидели столь развитое общественное сознание, по сравнению с которым наши народы выглядели дерущимися детьми, к тому же слабоумными.

Мы ожидали столкнуться с завистью, а увидели всеобъемлющую сестринскую любовь и непредубежденность мышления, которые нам даже не с чем было сравнивать.

Мы ожидали столкнуться с истерией, а встретили здоровых и энергичных людей с уравновешенным характером, которым, например, невозможно было объяснить привычку к сквернословию, хоть мы и пытались.

Все это вынужденно признал даже Терри, однако он по-прежнему настаивал, что очень скоро мы увидим и оборотную сторону.

— Все же понятно, разве нет? — запальчиво спорил он. — Здесь все чертовски неестественно, я бы сказал — невозможно, если бы мы тут не находились. Ты еще увидишь всякие ужасы, вот посмотрим! Например, мы пока еще не знаем, как они обходятся с преступницами, с умственно отсталыми и со стариками. Ты подметил, что мы таких не видели?! Здесь должно быть что-то подобное!

Я готов был согласиться, что «должно быть что-то подобное», поэтому взял быка за рога — скорее корову! — и расспросил Сомель.

— Хочу найти изъян во всем этом совершенстве, — напрямик сказал я ей. — Просто невозможно, чтобы у трех миллионов людей не было недостатков. Мы изо всех сил пытаемся понять и вникнуть. Ты не против помочь нам, сказав, какие, по-вашему, худшие черты есть у вашей уникальной цивилизации?

Мы сидели в тенистой беседке в одном из плодоносных садов. Вкусный обед был съеден, перед нами стояла тарелка с фруктами. С одной стороны от нас простирались пышные луга, с другой, в саду, были расставлены столы — на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы не мешать отдыхающим. Здесь хотелось бы заметить, что при всей их «тщательной сбалансированности населения» скученности нигде не наблюдалось. Всюду было просторно и свободно, светило солнце, дул прохладный ветерок.

Сомель оперлась подбородком о ладонь, поставила локоть на стоящую рядом низенькую стенку и оглядела дивную землю.

— Конечно, у всех нас есть недостатки, — ответила она. — В том смысле, что можно сказать — мы имеем больше того, к чему привыкли. То есть наш идеал совершенства отодвигается все дальше. Но мы не опускаем руки, поскольку наши документы свидетельствуют об успехах, причем значительных.

В самом начале — хоть мы и ведем род от безупречной матери — мы унаследовали черты и особенности предшествовавшего ей общества насилия. И время от времени они проявлялись — иногда очень тревожно. Однако прошло… да, шестьсот лет прошло с тех пор, когда у нас были те, кого вы называете «преступницами».

Конечно, первым делом мы занялись искоренением, где только возможно, низменных стремлений.